Все сказанное отнюдь не мешало ссылаться на яд как тем, кто победил Революцию и Империю, так и их врагам, сторонникам свободы. Возможно, в каких-то случаях эта версия порождалась стремлением сопоставить Наполеона с Александром, как это делал Шатобриан. Впрочем, такой подход не очень характерен для текстов того времени, да и сам факт выглядит мелковатым в масштабах наполеоновского эпоса. Согласно Монтолону, Наполеон говорил, что ему следовало бы погибнуть во время московской битвы. Такой конец приравнял бы его к Александру. Из чего следует, кстати, что император не верил в отравление македонского завоевателя.
От великого века Людовика XIV до века великого императора Наполеона использование яда в политике не прекращалось. Однако дел, в которых токсическое оружие применялось реально, помогая завоевать или удержать власть, оказывалось гораздо меньше, чем дел, в которых яд действовал только в политическом языке в виде упреков, намеков и обвинений. Отравление сохраняло свой статус отвратительного преступления, подтвержденный, в частности, ордонансом 1682 г. Оно как и прежде ассоциировалось с тиранией. Во времена Людовика XIV правительство боролось с отравителями в целях очищения королевства. Сожжение отравителей на костре становилось своего рода символом такого очищения. Однако впоследствии употребление яда утрачивало демоническую окраску, становилось банальным, поскольку все больше теряло связь с колдовством, порчей, магией. Борьба с этим преступлением оставалась актуальной, но теперь оно затрагивало, в первую очередь, частную жизнь. Никакие мелкие козни не могли пошатнуть крепнувшее государство или нанести ущерб общественному благу.
Глава IX
Отравление, демократия и тоталитаризм
Хроника политических отравлений долгое время выглядела весьма скудной, однако мы наблюдали внезапный взрыв в первые годы наступившего века. В последние двести лет многие страны переживали серьезные институциональные изменения. Распространявшаяся демократия постепенно цивилизовала нравы политических элит; центры власти перемещались от дворов, предающихся интригам и полнящихся слухами, к правительствам и парламентам, где действуют правила, а политическая борьба введена в строгие рамки.
Одновременно с этим в первой половине XIX в. невероятно быстро развивалась токсикология, что резко суживало возможность отравлений. Установить наличие или отсутствие яда теперь не составляло труда, и независимо от своего положения в обществе отравители не могли быть уверены, что их предприятие останется в тайне.
И все же нарисованная нами благостная картина ухода ядов в прошлое нуждается в серьезном уточнении. С одной стороны, возможность разоблачения отнюдь не мешает некоторым державам совершать преступные действия, которые всегда можно отрицать. На карте мира сохраняются государства, закрытость и/или тиранические режимы которых по-прежнему обеспечивают благоприятные условия для отравлений. С другой стороны, в основе успехов токсикологии лежит прогресс химии, а он позволил также создать новое грозное оружие. На полях сражений Первой мировой войны солдат впервые травили газом. На смену покушениям на конкретного человека шли отравляющие вещества нового типа, призванные обеспечивать победу, – оружие массового уничтожения.
Итак, в последние два века нашей истории в изучаемом нами явлении произошли весьма серьезные сдвиги. Стараясь не преуменьшать все эти технические, научные и политические новшества, мы постараемся в последней главе показать, как применение ядов в современной политике связано с прошлым, подчас очень далеким.
Яд в борьбе за власть: уходы и возвращения
Борьба за власть ведется, разумеется, по-разному в зависимости от политического режима. Однако независимо от того, идет ли речь о демократических выборах в парламент или о грубом сведении счетов при тоталитаризме, обращение к яду маловероятно, потому что непропорционально задаче. В первом случае оно ничтожно, ибо яд не может помочь выиграть выборы. Во втором – чрезмерно: во время какой-нибудь «ночи длинных ножей» прекрасно обошлись без него.
На первый взгляд в обоих случаях яд оказывается одинаково ненужным.
Демократия в роли противоядия
В древности противоядие давали не только отравленным. Его регулярно принимали маленькими дозами, чтобы защитить организм от реального покушения. В метафорическом смысле демократия играет примерно такую же роль. Она обеспечивает политическому обществу своего рода иммунитет против попыток использования мерзкого оружия.