Еще у Светки появился ухажер – Радик. Иногда они проводили время вместе, но влюбляться Света не спешила. Просто он был не американец. Вообще-то, на самом деле, Радик был американцем. Он Светке при знакомстве даже паспорт показал, но ее это не убедило.
– Он просто получил статус американского гражданина, а в душе он все равно наш.
– И только поэтому он не подходит?! – удивлялась Полина.
– Ничего ты не понимаешь! – возмущалась Света, – можно подумать, что я готова на все, лишь бы остаться в этой стране. Не все так просто! Я хочу по-настоящему влюбиться в настоящего американца, который живет по-американски, мыслит по-американски и разговаривает тоже по-американски, без акцента. Может быть, это у меня какая-то патология? Не знаю. Когда-нибудь в этом разберусь. И, может быть, когда уже будет слишком поздно, я одумаюсь. Но сейчас я знаю только то, что мне нужен американец! Точка! Большая и жирная точка!
Как бы цинично это ни звучало, но эта национальная принадлежность была основным генератором чувств, которые ей удавалось неплохо контролировать. У нее был к ним пульт управления. Она могла их регулировать: включать, ставить на паузу и выключать. Первое Светка уже успела. Незадолго до гриппа она записалась на курсы по психологии.
Кстати, не для того, чтобы встретить там будущего мужа, как она говорила, и не для того, чтобы лучше разбираться в американцах. Просто психология – это интересно. На курсах, хоть и ненамеренно, она приглядела некоего Оливера, который сидел с самого краю на два ряда выше нее, так что его хорошо было видно. Он всегда удачно высказывался по темам, поэтому она его и заметила. Сам Оливер пока не обращал на нее внимания.
– Но это только потому, что он – мужчина, и у него менее развито боковое зрение, – говорила Света.
Поэтому после гриппа она планировала пересесть поближе.
Еще там был мистер Миллер, сам лектор. По словам Светы, это был «тааакой мужчина»… Красивый, умный, неженатый, разбирающийся в людях, с чувством юмора, всего лет на восемь старше нее. Но этот вариант она пока решила не рассматривать, так как он лектор и всегда в центре внимания. А это означает слишком большую конкуренцию. В общем, Оливер пока подходил ей больше всего. Но она также была открыта для поиска.
Сама Полина пока неплохо себя чувствовала в одиночестве, хотя время от времени страдала от его побочных эффектов. За окном лил дождь, а роман, взятый из библиотеки, оказался тем еще мылом. Пришлось сидеть в интернете и возобновлять свою страничку в «Вконтакте», все равно в это время вряд ли кто-нибудь из знакомых увидит ее онлайн, да и друзей она уже всех удалила из списка. Скука казалась веским оправданием для силы воли, чтобы заглянуть на страничку Яна. Первой загрузилась аватарка, на которой он крепко обнимал все ту же мисс колледж прошлого года.
Ну почему с ней его так надолго хватило? Эта приторная нежность задевала каждую струну ее души, зарождая в ней зависть. Уверенность в твердости своего пути к выздоровлению усыпило ее бдительность, и она тотчас попала в ловушку.
Скука, мелкая хулиганка, как мышь, но может оказаться опасной. Все инстинкты кричали, что она непременно должна была сделать какую-нибудь глупость, а здравый смысл напоминал о том роковом вечере в клубе, когда, руководствуясь теми же инстинктами, она сдвинула основной камень в шатком фундаменте собственной жизни. Конечно, чтобы попасть в лапы озабоченного бандита, ей хотя бы нужно было иметь такого знакомого в этой части света, и единственная доступная ей сейчас глупость была утопиться лицом в подушку и рыдать.
– Эй! Ты что, спишь? Пошли есть пиццу!
Полина подняла голову. Она не успела даже немного замочить подушку слезами, как по комнате уже кружилась малышка Ли. Иногда даже мелкие глупости не могут совершиться без последствий. Полина опять забыла запереть дверь, забыв, что младшая еще пока только учится стучаться и иногда забывает, что это нужно делать, даже когда она в порыве эмоций.