Важным моментом пересечения взаимных интересов христианской церкви и римской рабовладельческой государственной власти следует считать заявление, принятое в Никомедии 30 апреля 311 года, в котором Галерий (305–311), август (император) восточной половины империи, от имени двух своих соправителей отменил приказы, предусматривающие преследование христиан. Уступчивость императора, ранее преследовавшего христиан, объясняется не религиозными, а политическими причинами. Император был вынужден признать, что преследования не достигли своих целей. Так как среди христиан «довольно многие придерживаются своих решений… то мы полагаем, что в отношении их следует проявить готовность к прощению, чтобы они фактически становились христианами и могли объединяться в общины», — говорится в заявлении. Таким образом, высшая политическая власть поняла, что для прекращения сопротивления христиан вместо преследований более целесообразно проявить веротерпимость.
Из борьбы претендентов на императорский трон, в результате которой император Диоклетиан в 305 году отрекся от власти, победителем вышел Константин (305–337). Он понял, какие возможности скрываются в формирующейся церковной организации, и в противоположность своим предшественникам избрал путь компромисса с христианством. У христиан этот компромисс вызвал понимание. Стремившийся к автократической власти и восстановлению единства империи Константин 28 октября 312 года одержал у Мульвийского моста через Тибр победу над своим соправителем в западной части империи Максенцием. Из известной легенды о том, что во время битвы на небе появилось знамение в виде креста, предвещавшего победу, явствует, что Константин уже сражался против соправителя-язычника под знаком получившего признание христианства и что с помощью христианства он хотел консолидировать автократическую власть. Действительно, крест и монограмма Христа были начертаны на знаменах войска Константина, под этими знаменами он стал единоличным правителем империи: новую религию он рассматривал как силу, сплачивающую общество.
В феврале 313 года император Константин признал христианство уже и официально. Об этом нам известно из решения императорской конференции в Милане, которое сохранилось не в форме постановления (эдикта), а в виде описания (рескрипта), составленного в двух экземплярах. Два экземпляра предназначались для двух августов: западной части империи — Константина и восточной части империи — Лициния (308–323). Следовательно, веротерпимость проявлялась уже не только Константином: 13 июня 313 года Лициний подобным же образом продемонстрировал терпимость на Востоке, в Никомедии, хотя он не был и никогда не стал христианином. В миланском рескрипте оба августа констатировали: «…отменяются все постановления, которые содержались в наших рескриптах, ранее направленных к нашим подданным по делам христиан и оказавшихся полностью неблагодатными… ныне все это утрачивает свою силу, и любой, кто желает следовать правилам религии христиан, отныне может свободно и беспрепятственно, без утеснений и беспокойства исповедовать эту религию… Этим же христианам мы предоставили право свободного и безусловного отправления религиозных обрядов… Подобным же образом мы разрешаем и другим пользоваться ради спокойствия нашего времени правом открытого и свободного отправления религиозных обрядов, чтобы каждый имел возможность свободно избрать и почитать, что ему угодно». Император ради политического спокойствия и единства общества, империи выразил свое положительное отношение к веротерпимости, к полному равноправию между отдельными религиями и вероисповеданиями.
Кроме того, в эдикте упоминались прочие меры, обеспечивающие свободу исповедания христианства. В первую очередь повелевалось: те места, где обычно собирались христиане, то есть церкви, здания, принадлежащие казне или частным лицам, чьими владениями стало это имущество во время преследований, «должны быть возвращены безвозмездно христианам и без требования возместить стоимость покупки…». Это положение уже болезненно затрагивало тех же христиан, которые во времена преследований купили имущество, принадлежавшее христианам, так как их деньги, затраченные на покупку, оказались потерянными. Тот, кто под видом подарков получил конфискованное имущество христиан, должен был его возвратить без всякой компенсации. Император не исключал возможности возмещения убытков, но для этого пострадавшим нужно было обратиться к императору со специальным прошением. Важной оговоркой в эдикте следует считать то, что христианское имущество нужно было возвращать не отдельным лицам, например епископам, а христианским общинам, к тому же при содействии государственных властей. В эдикте, кроме того, указывалось, что наряду с возвращением культовых сооружений (церквей) христианским общинам, приходам должно передаваться прочее юридически принадлежавшее им имущество в соответствии с вышеупомянутым положением. В таких случаях возмещение ущерба ставилось в зависимость от милости императора.
Императоры осуществляли легализацию христианских общин и восстановление их имущества при поддержке государства. «Во всех делах ты обязан, — читаем в рескрипте, адресованном императорским чиновникам, — наиболее действенным образом оказывать помощь вышеупомянутым общинам христиан, чтобы наше постановление было выполнено как можно быстрее и общественному спокойствию… в этом деле способствовало бы».
Полученный в результате компромисса выигрыш поразил своей неожиданностью и саму христианскую церковь: из преследуемого меньшинства она внезапно стала почти всемогущественной и возвысилась благодаря Константину в первостепенное учреждение государства. Этот процесс охватывал два этапа: рескрипт Константина 313 года об освобождении христианства и предоставлении ему равноправия был лишь прологом к фактическому повороту, в ходе которого христианская церковь довольно быстро оказалась в привилегированном положении, а затем превратилась в автократическую, государственную церковь. Христианство, приобретавшее характер государственной религии, становилось идеологическим базисом рабовладельческого общества, органической частью государства.
Вот наиболее важные этапы этого процесса. В первую очередь император предоставил христианскому клиру официальные государственные льготы и привилегии. В законе от 21 октября 313 года указывалось, что «тех, кого называют клириками, освободить от любых тягот». Христианское духовенство быстро превратилось в пользующийся иммунитетом и обособившийся от мирян корпус. Помимо предоставления духовенству личного иммунитета император вывел из-под ведения казны и имущество церкви, освободил уже существовавшие церковные землевладения от государственных налогов, предоставил право наследования имущества не находящимся в супружестве церковным лицам.
Значительные суммы из государственной казны были направлены в распоряжение епископов на организационные нужды церкви, на строительство церквей. Начиная с 321 года стало возможным открыто, на законном основании передавать в дар церкви и епископств наследство. Эдиктом 321 года император объявил воскресенье еженедельным праздничным днем. В то же время было признано законным освобождение рабов перед лицом церкви. Император установил для священнослужителей государственное жалованье. Начиная с 333 года епископы получили право быть судьями и по целому ряду гражданских дел.
Благодаря предоставленным привилегиям быстро возросло общественное влияние церкви и духовенства. В результате своей церковной политики Константин привлек на свою сторону христианское население империи Лициния — не христианского соправителя. В 323 году Константин в битве при Хризополе одержал победу на Лицинием и объединил Римскую империю. Он установил династическую монархию для своей семьи и предопределил правление своих преемников на основе христианства. Тем самым христианство вступило на широкий путь последующих завоеваний. Начиная с IV века оно пронизывает все стороны общественной и государственной жизни. В новых исторических условиях возникают также благоприятные возможности для превращения римского епископа в папу. И римским епископам удалось воспользоваться ими.
Когда Константин предоставил свободу церкви, римским епископом был Мильтиад (311–314), пресвитер африканского происхождения. Мы почти ничего о нем не знаем. Император не считался с ним. Во все время своего правления он не проявлял особого внимания к формировавшемуся уже тогда внутри церкви приоритету римских епископов, отводя им второстепенную роль. Всех епископов он считал равными руководителями церкви, и свое собственное главенство ставил выше всех. Однако он следил за тем, чтобы епископ Рима жил в условиях, соответствующих рангу столицы. Поэтому Константин подарил епископу Мильтиаду фамильный дворец, принадлежавший его жене, Фаусте, и стоявший на Латеранском холме. Этот дворец вплоть до XIV века был резиденцией римских пап. Там же Константин построил первый в Риме собор, позже названный Латеранским собором Сан Джованни.