В речи при открытии собора Константин определил задачи, стоящие перед епископами: «…я считаю страшнее любой войны и ужасной битвы внутренний раздор в собрании Бога и печальней, чем внешние войны…Когда… я услышал о ваших раздорах, я не посчитал эту весть второстепенным по важности делом, а, пожелав посодействовать в нахождении средства врачевания, немедленно созвал вас… Вы должны здесь сейчас изложить причины раздора между вами, чтобы тем самым развязать узлы распри с помощью мирных законов. Ибо только так вы поступили бы в угоду Бога, стоящего над всем, и достаточно отблагодарили бы и меня, вашего покорного слугу». Император был недоволен существующими в церкви разногласиями, ибо, предоставив ей свободу, он считал, что она будет полностью единой. С другой стороны, он считал себя коллегой епископов и под этим предлогом требовал и для себя церковных прав.
Говоря о дискуссиях на соборе, Евсевий указывает, что после завершения обвинений двух противостоящих партий император с помощью Осия попытался сблизить противников. Константин был склонен к компромиссу, но большинство епископов не согласилось с этим. Направление, называвшее себя кафолическим, приняло основной догмат, защитником которого выступал Афанасий: вторая ипостась Святой Троицы — Бог-Сын единосущен с Богом-Отцом. Однако приверженцы Ария придерживались мнения, что Иисус — лишь человек, творение Божие. Кафолики, по предложению Осия, для выражения единосущности приняли слово «омоусиос». Тогда Евсевий внес компромиссное предложение: он предложил для обозначения природы Сына применять слово «омиусиос», что означает «подобосущный», подобный по существу. Однако император принял сторону кафоликов, и собор отлучил Ария, Евсевия и арианцев от церкви, что лишь подлило масла в огонь. На Востоке арианство сохранялось еще на протяжении нескольких веков.
Затем первый вселенский собор принял еще 20 канонов (правил, соборных постановлений), в частности им был определен порядок празднования Пасхи. Большинство канонов было посвящено организационным вопросам. На соборе Константин установил деление церкви в соответствии с существующим административным делением провинций империи. Начиная с того времени церковная организация следует светской административной системе, сложившейся при Диоклетиане. (Диоклетиан вместо старых крупных провинций создал сто небольших провинций. Десять — двенадцать провинций образовывали один диоцез, во главе которого стоял викарий.) В результате административных изменений и экономического развития уже в III веке многие церковные центры так называемого апостольского устроения потеряли свое значение. Их место заняли столицы провинций, метрополии, епископы которых (episcopus metropolites) стали руководителями епископов соответствующих провинций, а позднее высшей властью над ними (митрополитами). На Востоке этот вид управления метрополией утвердился, митрополиты получали все большие права над своими епископами. Провинциальные соборы, созываемые митрополитами, уже не были коллегиально руководимыми форумами, а являлись совещательными и исполнительными органами при митрополите. Здесь скорее реализовалась доминирующая роль материнских церквей по отношению к дочерним церквам (в большинстве случаях образованных ими). На Западе сложившаяся система митрополий (из которых позднее образовались архиепископства) с гораздо большим трудом и позднее, чем на Востоке, смогла вытеснить соборное управление. На Востоке митрополит возглавлял епархию, на Западе — церковную организацию провинции. В Африке (где митрополита называют примасом) во главе провинции всегда стоял наиболее пожилой епископ, который оставался primus inter pares[12].
В соответствии с шестым каноном Никейского собора Александрия, Антиохия и остальные епархии на своих территориях обладают теми же правами, что и римский епископ. Тем самым собор объединил в систему митрополий епископские церкви, считавшиеся прежде — за исключением Рима — равноправными. Согласно этому решению, епископы-митрополиты Рима, Александрии и Антиохии возвысились над остальными митрополитами, и тем самым было положено начало образованию патриархата, возвышающегося над митрополитами провинций. Седьмой канон Никейского собора обеспечил почетное первенство Иерусалима, но без юрисдикций управления другими митрополитами. Сложившиеся таким образом патриархаты соответствовали той или иной крупной региональной имперской единице: Александрия получила верховенство над эллинистическим Египтом; Антиохия — над Востоком, Киликией и Кипром, а Рим — над латинским Западом, включая и Северную Африку. (Балканы и Греция, явившиеся причиной дальнейших продолжительных споров, не образовали отдельный патриархат, ибо влияние Рима распространилось до Фракии, Иллирии.) Епископы христианской церкви, ставшей, подобно империи, вселенской, объявили о непогрешимости своих решений в вопросах веры и морали. Решения собора были снабжены оговорками anathema sit, что означало, что отклонения или возражения против решений собора влекли за собой отлучение (анафему) от церкви. Первые восемь проведенных на Востоке вселенских соборов созывали императоры. Папа римский не принимал в них участия, а лишь направлял туда своего представителя. На заседаниях собора председательствовал император или его доверенные лица. Решения собора утверждал император, и они провозглашались имперскими законами.
Следовательно, благодаря Константину, произошел второй крупный поворот в истории христианства: преследуемая церковь превратилась в свободно существующую и расширяющую свое влияние организацию, которая тесно переплелась с имперскими учреждениями. Эту связь утвердил Никейский собор, решения которого были обнародованы как имперский закон.
Эпоха Константина совпала с ускорением упадка, с уменьшением значения Италии и Рима. Уже Диоклетиан разделил Италию на провинции: Северную Италию (центр — Милан, затем Равенна), Центральную Италию (центр — Рим) и Южную Италию (центр — Неаполь). Под власть римского епископа-митрополита подпадали лишь центральные и прилегающие к Риму южные провинции. Вместо старой языческой столицы — Рима Константин начал строительство новой, христианской столицы для христианской империи. В результате на берегу Босфора, на месте незначительного поселения Византии в 330 году была освящена новая столица, Новый Рим — Константинополь.
Обращают на себя внимание судьбоносные изменения, которые произошли в результате быстрого возвышения Константинополя и постепенного упадка Рима. В позднеримскую эпоху все более важную экономическую, политическую, а главное — культурную роль начинают играть Малая Азия и северное побережье Африки. При Константине политический и духовный центр империи окончательно сместился на Восток. Центрами христианской культуры стали Константинополь и Александрия.
Эти процессы, а также перемещение императоров в Византию, а затем переезд западноримских императоров в Равенну сыграли решающую роль в образовании папства: римский епископ освободился от непосредственного присутствия государственной власти, от ее постоянной опеки, которая воспрепятствовала бы усилению папской власти. Рим в IV веке почти с безразличием взирал на все более возрастающие претензии императора и константинопольских епископов, на их вмешательство в церковные дела. Против влияния императора в первую очередь возражал не папа, а ревниво охраняющая свою самостоятельность и опирающаяся на сказочные богатства церковь Александрии, одновременно являвшаяся ведущим центром христианской теологии.
И сопротивление, оказываемое в то время Западом, исходило прежде всего не от епископа Рима: с протестом против императорского произвола выступал, например, уже упоминавшийся Осий и в еще большей степени легендарный епископ Милана Святой Амвросий (340–397).
Константин оказывал поддержку христианству еще в рамках религиозной терпимости. Однако уже его преемники начали преследование нехристианских, традиционных религий (Констанций II в 341 и в 346 годах принял законы, преследующие язычество), хотя западная часть империи едва ли что-либо слышала о христианстве. При императоре Констанции (337–361) христианство фактически стало государственной религией. В те времена император уже называл себя главой церкви, епископом над епископами. Однако это не имело отношения к Риму и к никейскому символу веры. К концу епископства Евсевия из Никомедии Константин уже увлекся арианством, а когда в 350 году Констанций вновь объединил в своих руках империю, он хотел распространить арианство на всю Западную Европу. На соборах, созванных императором в 353 году в Арле и в 355 году в Милане, он заставил и западных епископов принять арианство, сформулированное Евсевием. Когда папа Либерий (352–366) выступил с протестом против этого, император отправил его в ссылку. Либерий смог вернуться в Рим только после того, как отказался от никейского символа веры. Таким образом, временно единство церкви было восстановлено под знаком арианства.