Но замыслы деятелей ратуши были разоблачены на Кордери, в клубах, в газете Бланки, в Reveil Делеклюза и в Combat Феликса Пиа. Каков смысл этих ограниченных вылазок, не приносивших успехов? Почему плохо вооружена и организована Национальная гвардия, которую отстраняли от любых военных действий? Почему прекращена отливка пушек? Шесть недель праздных разговоров и бездействия не оставляли никаких сомнений в неспособности или безволии правительства. Эти мысли не дают никому покоя. Пусть предоставят свободу действий тем, которые верят в возможность защитить столицу, пусть Париж черпает силы в самом себе, пусть возродят Коммуну 1792 года для спасения города и Франции. С каждым днем этот дух решимости проникает все глубже в зрелые умы. 27‑го октября Combat, который пользовался высоким слогом, производившим более сильное впечатление, чем эмоциональная диалектика Бланки, поднял страшную бурю. «Базен собирается сдать Мец, чтобы вести переговоры от имени Наполеона Ш. Его адъютант в Версале». Ратуша немедленно опровергла эту новость. Она назвала ее «столь же бесчестной, сколько фальшивой, потому что славный воин Базен не прекращает беспокоить осаждающую армию блестящими вылазками». Правительство пригрозило журналисту газеты «карой общественного мнения». Вслед за этой угрозой возмутились прекраснодушные парижане. Они стали жечь газеты этого выпуска, и разодрали бы журналиста в клочья, если бы он не скрылся. На следующий день Combat сообщил, что располагает заявлением Рошфора по поводу сведений, которые ему передал Флуранс. Последовали новые события. 20‑го октября внезапной атакой мы овладели Бурге, деревушкой на северо–восток от Парижа, а 29‑го октября генштаб преподнес этот успех как триумф. Весь этот день наши солдаты оставались без пищи, без подкреплений и под огнем пруссаков. Те, подтянув 30‑го октября войска численностью в 15 000 человек, вновь отбили деревню, защищавшуюся 1 600 французов. 31‑го октября пробудившиеся парижане получили вести сразу о трех несчастьях: потере Бурге, капитуляции Меца вместе со всей армией «славного Базена» и прибытии месье Тьера для переговоров о прекращении огня.
Деятели 4‑го сентября верили в то, что они спасены, что их цель достигнута. Они выставили бок о бок прекращение огня и капитуляцию, «хорошую и плохую весть» (13), уверенные в том, что парижане, отчаявшиеся достичь победы, примут мир с распростертыми объятиями. Париж вздрогнул как от электрошока, в то же время поднялись Марсель, Тулуза и Сент‑Этьен. Возникла такая спонтанность возмущения, что, начиная с одиннадцати часов, под проливным дождем, массы парижан подходили к ратуше cкриками: — Никакого прекращения огня! — Несмотря на сопротивление ополченцев, защищавших вход в отель, народ прорвался в вестибюль. Туда поспешил Араго с помощниками и поклялся, что правительство делает максимум возможного, чтобы спасти нас. Первая масса людей отхлынула, но за ней немедленно последовала вторая. В 12 часов дня у основания нижнего пролета лестницы появился Трошю, полагавший, что выпутается из ситуации посредством демагогии. В ответ прозвучали крики: — Долой Трошю! — Ему на помощь пришел Жюль Симон, и, полагаясь на свое красноречие, даже вышел на площадь перед ратушей, где распространялся о выгодах прекращения огня. Люди отвечали криками: — Никакого прекращения огня! — Ему удалось только вернуться к отелю, попросив толпу выделить 6 делегатов для сопровождения его в ратушу. Их приняли Трошю, Жюль Фавр, Жюль Ферри и Пикар. Трошю в манере Цицерона доказывал бесполезность удержания Бурге и делал вид, будто только что узнал о капитуляции Меца. Прозвучал один из голосов: — Вы — лжец! — Несколько раньше в зал вошла депутация из представителей Комитета двадцати округов и Комитетов бдительности. Некоторые из лиц, присутствовавших в зале, желая подбодрить Трошю, попросили его продолжать свое выступление. Едва он возобновил речь, как на площади прозвучал выстрел, положив конец монологу генерала и заставив оратора в страхе удалиться. Для восстановления спокойствия Жюль Фавр занял место Трошю и подхватил нить его разглагольствований.
Пока в Тронном зале происходили эти сцены, мэры, так долго выступавшие в качестве сообщников Трошю, совещались в зале муниципального совета. Для прекращения беспорядков они предложили провести выборы в муниципалитеты, сформировать батальоны Национальной гвардии и присоединить их к армии. Этьена Араго, козла отпущения, послали предложить это спасительное средство правительству. В 2 часа дня огромная толпа, запрудившая площадь у ратуши, кричала: — Долой Трошю! Да здравствует Коммуна! — неся плакаты с надписями: «Никакого прекращения огня!» Несколько раз протестанты вступали в стычки с милицией. Делегаты, ходившие в ратушу, вышли ни с чем. Около трех часов толпа, потерявшая терпение, ринулась вперед, пробившись сквозь кордоны милиции и вынудив Феликса Пиа придти в ратушу в качестве наблюдателя и войти в Зал мэров. Он голосил, протестовал и возмущался тем, что требования толпы идут против правил. Мэры поддержали его, насколько возможно, и объявили, что предложили проведение муниципальных выборов и что соответствующий декрет готов к подписанию. Многочисленная толпа, все еще рвущаяся вперед, заполняет Тронный зал, прерывая выступление Жюля Фавра, который присоединяется к своим коллегам в правительственном кабинете.