Справа, солдаты Сисси беспрепятственно спустились по улице Вогирар до авеню Мэн. Другая колонна двигалась вдоль железной дороги и в 6.30 достигла вокзала Монпарнас. Эту позицию, чрезвычайно важную, совершенно проигнорировали. Ее защищали около двадцати человек, которые вскоре ощутили недостаток патронов. Они были вынуждены отступить к улице Ренн, где под огнем версальских войск соорудили баррикаду в начале улицы Вье Коломбье. На крайне правом фланге Сисси занял ворота Ванв и расположился вдоль всей железной дороге на западе.
Париж поднялся на грохот канонады и заявление Делеклюза. Магазины снова сразу закрылись, бульвары опустели и Париж, бывалый инсургент, вновь приобрел боевой вид. По улицам понеслись верховые курьеры и оставшиеся батальоны пришли к ратуше, где собрались члены ЦК, Артиллерийского комитета и других военных служб.
В 9 часов собрались на заседание двадцать членов Совета. И, о, чудо! Там оказался Феликс Пиа, который в то же утро призвал в своей газете «К оружию!» Он принял свой патриархальный вид. — Да, друзья, настал наш последний час. Что это значит для меня! Я сед, моя карьера кончилась. На какой более славный конец могу я надеяться, кроме как на баррикаде. Когда я вижу вокруг себя так много молодых людей, то опасаюсь за будущее Революции! — Затем он потребовал, чтобы записали имена присутствующих членов Совета, чтобы четко себе представлять, кто ответственно относится к своему долгу. Записав свое имя, старый комедиант со слезами на глазах удалился в убежище, превзойдя своим последним трусливым поступком все свои прежние подлости.
Эта бесплодная встреча проходила в обсуждении новостей дня, без всякого побуждения к действию, без предложения системы обороны. Федералы были предоставлены собственной энергии воодушевления, предоставлены самим себе. В течение всей последней ночи ни Домбровский, ни военное ведомство, ни ратуша не подумали о батальонах, оставшихся вне города. Отсюда каждый корпус не должен был ни от кого ожидать помощи, кроме как от собственной инициативности, собственных ресурсов, которые мог добыть, от сообразительности своих командиров.
При отсутствии ориентации множились прокламации. «Настоящие граждане, давайте восстанем! На баррикады! Враг внутри стен города. Никаких колебаний. Вперед, за Коммуну и свободу. К оружию!»
«Пусть Париж ощетинится баррикадами, и из–за этих импровизированных бастионов пусть обрушиваются на врагов боевые, гордые, смелые и победные кличи, ибо Париж в баррикадах нельзя уничтожить».
Громкие слова, ничего кроме слов.
Полдень. — Генерал Сисси повел наступление на Военную школу и выбил оттуда последних защитников. Солдаты вторглись на площадь Инвалидов и министерство труда в квартале Сен‑Жермен, когда произошел взрыв в Школе государственного управления и обратил их в бегство. Два наших орудия располагались сбоку от Университетской улицы. Четыре канонерки, стоявшие на якоре у моста Роял, направили огонь на Трокадеро. В центре, в восьмом округе, версальцы наступали мелкими отрядами. В Батиньоле они не продвинулись, но их снаряды попадали на улицу Леви. Мы понесли большие потери на улице Кадине, где яростно сражались дети.
Малон и Жаклар, руководившие участком обороны, с самого утра тщетно обращались к Монмартру за подкреплениями. Поэтому в 1 час дня отправились искать их сами. Ни один штабист не смог им дать ни малейшей информации по этому поводу. Федералы разбрелись по улицам или переговаривались малыми группами. Малон хотел их взять с собой, но они отказались под предлогом того, что готовятся к обороне собственного квартала. Пушки Бвттеса молчали, не имея снарядов. Ратуша отделывалась только словами.
Однако на высотах еще оставались два полководца. Клюзере и Ла Сесилья. Бывший делегат меланхолично выражал свою сонливую неспособность, в то время как Ла Сесилья, неизвестный в этом районе, сразу оказался бессильным.
Два часа дня. — Ратуша вновь обрела величавость Марта. Справа — Комитет общественной безопасности, слева — Военное ведомство кишели людьми. ЦК множил свои указания и возмущался бездействием членов Совета, хотя сам не предложил ни одной полезной идеи. Артиллерийский комитет, более удрученный, чем когда–либо, пока не мог наладить свои пушки, не знал, кому их передать, и часто отказывал в орудиях самым важным позициям.
Делегаты Конгресса Лиона во главе с Жюлем Амигом и Лароком, предложили свою помощь, но у них не было мандата. Они даже не знали, примет ли их Тьер. Участники заседания приняли их предложение довольно холодно. Ведь многие в ратуше верили в победу и почти радовались вступлению в город версальских войск, потому что Париж, казалось, действительно, пробуждался.