Все те, кого расстреливали скопом обозленные солдаты, умирали, выкрикивая оскорбления с презрительным смехом, подобно мученицам, жертвующим собой ради выполнения священного долга.
XXVIII
Во время рассмотрения в дела против Распайя (сына) в 1876 году в связи с его памфлетом за амнистию, в суде зачитали следующее письмо сенатора Эрве де Сэси.
По мотивам, затрагивающим личные интересы разных людей, я не могу пересказывать в этом письме то, что сообщил вам устно в обстоятельствах, о которых вы мне напомнили. Однако хочу откликнуться на ваше любезное приглашение тем, что повторю в письме слова, которые послужили поводом для несправедливого приказа, поставившего под угрозу жизнь господина Сернуши в тот день, когда войска овладели тюрьмами Сент‑Пелажи и Жарден де Плант.
Эти слова произнес дивизионный генерал, отдавший приказ о массовых казнях. Узнав о том, что Сернуши препровожден в тюрьму, у дверей которых я видел его карету, он сказал одному лицу, имя которого я не могу назвать: — Ба! Да это Сернуши, внесший 100 000 франков против плебисцита. Возвращайтесь в тюрьму, и пусть его расстреляют в течение пяти минут.
Пять минут было бы достаточно, чтобы курьер с приказом вошел в тюрьму со стороны Седр дю Жюссе, откуда генерал наблюдал течение боя.
Сначала я не понял смысл этой фразы, но через несколько мгновений осознал, что они выражали политическую месть, от которой Сернуши должен был погибнуть в ближайшее время за то, что внес 100 000 франков на пропаганду оппозиции во время последнего плебисцита Империи.
В крайнем возмущении тем, что слышал, мне удалось по счастливой случайности предать огласке инцидент, чему обреченная жертва обязана своим спасением.
Таковы подробности, которые я могу вам сообщить.
Подпись: Эрве де Сэси.
XXIX
Выдержка из «Эхо де ла Дордонь» от 19‑го июня 1871 года.
Некоторые газеты Парижа подхватили версию о том, будто Тони Муалена приговорили к смерти и расстреляли за то, что обнаружили с оружием в руках 27‑го мая. Это сообщение не вполне корректно.
Единственное, что вменили в вину Тони Муалену, это захват мэрии своего округа 18‑го марта, что, отчасти, послужило сигналом к мятежу. Ему предъявили подобие приказа об увольнении, который он передал в тот день господину Эриссону, смещенному мэру. Никакие свидетели не заслушивались.
Муален признал этот факт. Затем он добавил, что выполнял функции мэра едва ли два дня, что по истечении этого короткого времени, почти вопреки обыкновению коммунаров, он добровольно прекратил посещения мэрии, где его немедленно заменили.
Трибунал попросил Муалена рассказать, что он делал со времени вступления в Париж версальских войск. Он сообщил, что прятался у своего друга с утра в понедельник до вечера в субботу, поскольку был известен долгое время, особенно, благодаря суду в Блуа и своим статьям, как один из лидеров Социалистической партии, и не желал пострадать за захват мэрии восьмого округа 18‑го марта из опасений скорой расправы в обстановке ожесточения первых дней. Далее он сказал, что в субботу вечером 27‑го мая друг попросил своего гостя покинуть убежище, и он, обескураженный, не желая больше защищать свою свободу и саму жизнь, оставил негостеприимное жилище и вернулся домой. Там его немедленно арестовали по доносу привратника и соседей, а затем доставили на суд военного трибунала во дворце Люксембург.
Этим завершилась защитительная речь Тони Муалена, которого немедленно приговорили к смерти. Трибунал снизошел до разъяснения того, что захват мэрии, единственное обвинение, которое ему можно было предъявить, не заслуживал смертного приговора, но то, что он был одним из лидеров Социалистической партии, представляло угрозу ввиду его способностей, характера и влияния на массы. От таких людей благоразумное и мудрое правительство должно стремиться избавляться, когда для этого находится легитимное основание.
Тони Муален мог лишь удовольствоваться любезностью (sic) членов суда. Ему охотно предоставили отсрочку казни на двенадцать часов для составления завещания, написания нескольких прощальных слов отцу и, наконец, передачи своего имени женщине, которая доказала свою верность ему в ходе суда в Блуа и после него. По выполнении последнего долга Тони Муалена вывели утром 28‑го мая в сад, расположенный в нескольких шагах от дворца, и расстреляли. В выдаче его тела вдове, сначала пообещав, отказали.
XXX