С другой стороны, народные массы, равнодушные к буржуазному идеалу муниципального совета, склонялись к Коммуне. Они взывали к ней во время осады как к средству вооруженной борьбы против внешнего врага. Они все еще взывали к ней как к средству выкорчевывания деспотизма и нищеты. Для чего им было заботиться о совете, даже выборном, когда это не давало реальных свобод и привязывало к государству — когда это не давало контроля над администрацией школ и больниц, над судами и полицией, а также все равно было непригодным к борьбе с социальным рабством сограждан? То, к чему стремились люди, заключалось в политическом устройстве, позволяющем им действовать во имя улучшения своих условий жизни. Они видели, что все конституции и все репрезентативные правительства действовали против воли так называемого представляемого избирателя, а государственная власть, становившаяся все более и более деспотичной, отнимала у рабочего право защищать свой труд, и эта власть, которая предписывала даже тот воздух, которым им следовало дышать, всегда отказывалась обуздывать капиталистический разбой. После стольких неудач люди полностью убедились, что действующий правящий и законодательный режим по своей природе был неспособен дать свободу трудящимся. Такую свободу они ждали от автономной Коммуны, суверенной в пределах, совместимых с поддержанием национального единства. Общинная конституция призвана заменить навязывание представителем избирателю строго определенных обязанностей. Старую государственную власть, привитую стране, жившую за счет ее ресурсов, узурпировавшую верховенство над раздельными и антагонистичными интересами, учредившую для немногих юстицию, финансы, армию и полицию, следовало заменить делегатами от всех автономных коммун.
Таким образом, муниципальный вопрос, апеллирующий к легитимной восприимчивости одних, к смелому воодушевлению других, сплотил все классы вокруг ЦК.
В 8.30 члены ЦК провели свое первое заседание в той самой комнате, где короновали Трошю. Председательствовал на заседании молодой человек примерно 32 лет, Эдуард Моро, мелкий комиссионер. Председатель говорил, что не был склонен заседать в ратуше, но поскольку они там собрались, возникает необходимость немедленно упорядочить свое положение, сказать Парижу, чего они хотят, добиться проведения выборов в возможно короткий срок, заняться общественным обеспечением и защищать город от возможности быть захваченным врасплох.
Двое коллег немедленно предложили: — Нам следует, в первую очередь, совершить марш на Версаль, рассеять Ассамблею, выступить с обращением к Франции.
Другой коллега, автор предложения Воксхолла, заявил: — Нет. Мы располагаем мандатом только на то, чтобы обеспечить права Парижа. Если провинции разделяют наши взгляды, то пусть следуют нашему примеру.
Одни хотели довести до конца революцию перед обращением к избирателям. Другие противились этой неясной инициативе. ЦК решил немедленно провести выборы и уполномочил Моро выработать обращение. Пока его писали, прибыл член ЦК со словами: — Граждане, нам только что сообщили, что большинство министров правительства еще находятся в Париже. В первом и втором округах предпринимались попытки организовать сопротивление. Солдаты уходят в Версаль. Нам нужно принять срочные меры с целью обуздать этих министров, рассеять враждебные батальоны и предотвратить бегство врага из города.
На самом деле, Жюль Фавр и Пикар едва успели покинуть Париж. Публично происходила чистка министерств. Колонны солдат все еще проходили через ворота левого берега. Но ЦК продолжал писать обращение, пренебрегая обычной мерой предосторожности — закрытием ворот — он потонул в выборах. Еще не понимали — понимали пока очень немногие — что началась борьба не на жизнь, а на смерть с Ассамблеей Версаля.
ЦК, распределяя обязанности, назначил делегатов, ответственных за установление контроля над министерствами и руководство различными учреждениями. Некоторые из делегатов избирались вне состава ЦК, из тех, которые заслужили репутацию людей действия или революционеров. Кто–то потребовал увеличения зарплаты, но его коллеги с негодованием отвечали: — Мы здесь не для того, чтобы копировать правительство обороны. До сих пор живем на свою зарплату, ее достаточно. — Приняли меры по обеспечению постоянного присутствия ряда членов ЦК в ратуше, затем закрыли заседание в 1.00.
За пределами ратуши улицы оживлял радостный гомон людей. Весеннее солнце улыбалось парижанам. Это был для них первый за восемь месяцев день утешения и надежды. Зеваки толпились у баррикад вокруг ратуши, на Бют Монмартр, на всех бульварах. Кто вообще говорил о гражданской войне? Только газета Officiel. Она интерпретировала события по–своему. «Правительство исчерпало все средства примирения, — писала газета, и в отчаянном воззвании к Национальной гвардии добавляла: — Комитет, принявший название ЦК, хладнокровно умертвил генералов Клеман—Тома и Леконта. Кем являются члены этого комитета? Коммунистами, бонапартистами или пруссаками? Возьмете ли вы на себя ответственность за эти убийства?» Этот плач подействовал только на несколько групп, тяготеющих к центру. Однако — и это тревожный симптом — молодые буржуа Политехнической школы пришли к мэрии второго округа, куда устремились мэры, а студенты университета, до того времени бывшие авангардом всех наших революций, высказывались против ЦК.