В то время как эти силы склонялись к сопротивлению, провинциалы считали, что их предали. Каждый день они нервничали все больше, лишенные земных благ и вынужденные отираться в вестибюлях Версальского замка. Они были подвержены всем поветриям и любой панике. Они устали от бесконечного вмешательства мэров и были ошеломлены прокламацией Сэссе. Провинциалы полагали, что Тьер заигрывал с толпой, что этот мелкий буржуа, как он лицемерно себя называл, хотел надуть монархистов и свергнуть их, используя Париж в качестве рычага. Они говорили об отстранении Тьера и назначении главнокомандующим одного из представителей Орлеанского дома, Жуанвиля или Д’Аумаля. Их заговор, видимо, сложился на вечернем заседании, когда предстояло зачитывание предложения мэров. Тьер заранее пошел им на уступки, он умолял Ассамблею отложить обсуждение, добавив, что необдуманное слово может стоить потоков крови. Греви ерзал на своем месте в течение десяти минут. Но слух о заговоре получил распространение.
Суббота стала последним днем кризиса. Должны были исчезнуть либо ЦК, либо мэры. В то самое утро плакаты ЦК гласили: «Снабжение пулеметами мэрии второго округа заставляет нас действовать решительно. Выборы состоятся 26‑го марта». Париж, полагавший, что мир заключен, и впервые за пять дней проведший спокойную ночь, крайне возмутился намерением мэров возобновить конфликт. Идея выборов проникла во все слои населения, их объявили многие газеты, даже те, которые подписали воззвание протеста от 21‑го марта. Никто не понимал сути спора вокруг даты выборов. Весь город несся в непреодолимом потоке братания. Ряды двух–трех сотен солдат, сохранявших верность Дюбаю, редели с каждым часом, оставляя в одиночестве адмирала Сэссе, который составлял свою прокламацию в пустынном Гранд отеле. Мэры полностью лишились армии, когда в 10 часов утра Ранвир пришел к ним за окончательным решением. Их спор достиг высшего накала, когда ряд депутатов от Парижа по возвращении из Версаля сообщили новость о том, что герцог д’Аумаль провозглашен наместником. Тогда несколько мэров и адъюнктов поняли, что Республика в опасности, и, убедившись в своем бессилии, капитулировали. Был составлен проект плаката, подписанный мэрами, депутатами, а за ЦК — двумя делегатами, Ранвиром и Арнольдом.
ЦК захотел, чтобы документ был подписан всем составом переговорщиков и слегка изменил текст фразой: «Центральный комитет, вокруг которого сплотились депутаты от Парижа, мэры и адъюнкты, созывает…». Вслед за тем некоторые мэры, искавшие предлог для возобновления спора, подняли крики: — Это текст не нашего соглашения. Мы говорили: депутаты, мэры, адъюнкты и члены ЦК… — Рискуя раздуть тлеющие угли конфликта, они расклеили плакаты со своим протестом. Тем не менее, ЦК мог с полным правом спросить: — Вокруг кого сплотились? — поскольку он не уступал ни по одному пункту. Однако Париж отверг интриганов. Адмиралу Сэссе пришлось распустить четырех сотрудников, остававшихся при нем. Тирар советовал в своем плакате голосовать, поскольку Тьер тем самым утром намекнул ему: — Не продолжайте бессмысленное сопротивление. Я реорганизую армию. Надеюсь, через две–три недели у нас будет достаточно сил, чтобы освободить Париж (102).
Обращение в пользу выборов подписали только пять депутатов: Локрой, Флоке, Клемансо, Толен и Греппо. Остальные представители группы Луи Блана несколько дней оставались в стороне от Парижа. Эти оппортунисты, всю свою жизнь прославлявшие Революцию, когда она реально поднялась, бежали от нее в страхе, как арабские рыбаки при виде джина.
Поразительным контрастом этим безгласным и вялым любителям истории и журналистики явились представители большинства, безвестные, но в избытке наделенные волей, верой и красноречием. Их прощальное обращение достойно увенчало их выход на политическую арену: — Помните, что лучше всего вам служат люди, которых вы выбираете из своей среды, которые живут вашей жизнью и переживают те же невзгоды. Помните, что честолюбцев столько же, сколько выскочек. Не забывайте также о пустых болтунах. Остерегайтесь тех, которым благоволит богатство, поскольку весьма редко встречается человек в достатке, склонный видеть в рабочем брата. Отдавайте предпочтение тем, которые избегают советовать, за кого голосовать. Истинное достоинство — скромность, и именно трудящиеся знают, кто достоин выбора, а не те, которые баллотируются на выборах.
Эти безвестные люди, успешно руководившие революцией 18‑го марта, смогли, действительно, «сойти со ступеней ратуши с высоко поднятой головой». Призванные лишь для того, чтобы организовать Национальную гвардию, они стали во главе революции, не имевшей прецедента и учебного наставления. Они смогли противостоять нетерпению, подавить мятеж, восстановить коммунальные службы, обеспечить Париж продовольствием, дать отпор интригам, воспользоваться промахами Версаля и мэров. И, подвергаясь нападкам со всех сторон, перед лицом опасности возникновения в каждое мгновение гражданской войны, они знали как вести переговоры, как действовать в нужное время и в нужном месте. Они олицетворяли тенденцию борьбы, ограничили свою программу защитой интересов общества и привели население к избирательным урнам. Они внедрили точный, энергичный и дружелюбный язык, незнакомый все буржуазным силам.