Этот Porte‑Maillot, ставший легендарным, располагал всего лишь несколькими пушками, уязвимыми для обстрела сверху с Mont‑Valèrien. В течение 48 дней Коммуна находила людей, способных удерживать эту позицию, непригодную для обороны. Их отвага передавалась всем. Толпы людей приходили к Триумфальной арке смотреть на них, а мальчишки, едва дождавшись взрывов, убегали от осколков снарядов.
Неустрашимость парижан проявилась в первых же стычках. Сами буржуазные газеты сетовали на то, что столь много пыла не тратилось на пруссаков. В ходе паники 3‑го апреля совершались героические поступки, и воодушевленный Совет захотел устроить защитникам Коммуны похороны, достойные их героизма. Он выступил с обращением к народу. 6‑го апреля в два часа дня бесчисленные толпы спешили к больнице Beaujon, откуда повезли покойных. Многие участники боя имели на руках рубцы. Происходили душераздирающие сцены. Матери и жены, склонившиеся над телами покойников, с гневом клялись отомстить. Три огромных катафалка, в каждом из которых помещалось по 35 гробов, затянутых черной тканью и покрытых красными флагами, тащили по восемь впряженных лошадей. Катафалки медленно катились к большим бульварам под трубные звуки Vengeurs de Paris (Месть Парижа). Делеклюз и пять членов Коммуны с красными шарфами и обнаженными головами следовали во главе траурной колонны. За ними шли родственники погибших, сегодняшние вдовы, утешавшиеся завтрашними вдовами. Тысячи и тысячи мужчин, женщин и детей с бессмертниками в петлицах, молчаливые, торжественные шли под негромкую дробь барабанов. В перерывах вырывались приглушенные звуки музыки, как спонтанные вздохи долго сдерживавшейся скорби. На больших бульварах нас насчитывалось 200 000 и 100 000 скорбных лиц глядели вниз из окон. Женщины плакали, многие падали в обморок. Это священнодействие революции, сцена, в которой было так много горя и радости, возможно, никогда не наблюдала такого причастия душ. Делеклюз восклицал в восторге: — Что за восхитительный народ! Осмелятся ли они снова утверждать, что мы всего лишь горстка недовольных? — На кладбище Пер‑Лашез он подошел к общей могиле. Морщинистый, согбенный, поддерживаемый только непоколебимой верой, этот умирающий человек отдавал честь погибшим. — Я не буду произносить длинных речей. Они слишком дорого нам обошлись… Долг справедливости в отношении семей погибших, великого города, который был предан властями после пяти месяцев осады, отдадут будущие поколения…. Не будем оплакивать своих братьев, которые геройски погибли, но поклянемся, продолжить их дело во имя спасения Свободы, Коммуны и Республики!
На следующий день версальцы обстреливали баррикаду и улицу Нейи. Жители, которых они из–за отсутствия гуманности не пожелали предупредить, были вынуждены прятаться в погребах. К половине пятого после полудня, когда огонь версальцев прекратился, и федералы получили передышку, на мосту показалась масса солдат. Пораженные федералы попытались остановить их продвижение, ранив генерала и убив двух других, один из которых, Бессон, был ответственен за внезапное нападение на BeamontL’Argonneво время марша на Седан. Но солдаты, пользуясь численным превосходством, смогли продвинуться до старого парка Нейи.
Потеря выхода была настолько серьезной неудачей, что Бергере, в письме, опубликованном в Officiel, был вынужден оправдываться за Neuilly. Исполком заменил его поляком Домбровским, которого Гарибальди вытребовал в свой генштаб во время войны в Вогезах. Сотрудники штаба Бергере выразили протест, но их пререкания привели к тому, Совет, чьи подозрения возросли, арестовал начштаба. Сами национальные гвардейцы не особо доверяли новому генералу. Комиссии пришлось представить его Парижу. Не имея о нем надежной информации, она выдумала героическую легенду. Домбровский вскоре ее оправдал.
В тот же день федералы Нейи увидели молодого человека небольшого роста, в неброской военной форме, который, не спеша, инспектировал передовые подразделения под плотным огнем. Это был Домбровский. Вместо взрывной, пылкой французской храбрости, они наблюдали хладнокровную и безотчетную отвагу славянина. Через несколько часов новый командир завоевал расположение всех федералов. Талантливый военный вскоре проявил себя. 9‑го апреля, ночью, Домбровский с двумя батальонами из Монмартра, в сопровождении Вермореля, захватил врасплох версальцев в Asnières, выбил их оттуда, захватил их пушки и с бронированных железнодорожных вагонеток обстрелял Курбевуа и мост Нейи с фланга. В то же время его брат взял штурмом замок Бекон, который возвышается над дорогой из Asnières в Courbevoie. Виной попытался вновь занять эту позицию в ночь с 12 на 13‑е апреля, однако его солдаты были отброшены с позором и бежали в Courbevoieтак быстро, как позволяли их ноги.