- Сэр! - сказал Пен.
- Не отпирайтесь, сэр! - взревел пастор. - Не усугубляйте ложью прочие ваши низости. Я сам вас видел, сэр. Из сада настоятеля. Я видел, как вы, черт возьми, целовали руку этой размалеванной...
- Довольно! - сказал Пен и так стукнул кулаком по столу, что лампа качнулась и замигала. - Я очень молод, но прошу вас не забывать, что я джентльмен... я не потерплю, чтобы оскорбляли эту леди.
- Леди, сэр? - вскричал пастор. - Это она-то леди? Вы смеете в присутствии своей матушки называть эту... эту женщину леди?
- В чьем угодно присутствии, - заорал Пен. - Она достойна самого высокого положения. Она чиста и невинна. Она так же добродетельна, как и прекрасна. Будь на вашем месте другой, я бы с жим иначе поговорил. Но вы мой самый старый друг, и, как видно, это дает вам право сомневаться в моей порядочности.
- Нет, нет, Пен, дорогой мои! - воскликнула Элей вне себя от радости. Я же вам говорила, доктор, он не... он не то, что вы думали. - И нежная мать, сделав шаг вперед, припала к плечу Пена.
Пен почувствовал себя мужчиной. Теперь ему не страшны никакие пасторы. Он рад, что дело дошло до объяснения.
- Вы видели, как она хороша, - обратился он к матери нежно и покровительственно, как Гамлет к Гертруде. - Поверьте мне, и сердце у нее золотое. Вы сами в этом убедитесь, когда узнаете ее. Из всех женщин на свете, кроме вас, она самая прямодушная, самая добрая, самая ласковая. А что она актриса, так разве это дурно? Своим трудом она кормит отца.
- Старого пьяницу и негодяя, - проворчал пастор, но Пен словно и не слышал.
- Когда бы вы знали, как знаю я, сколь скромен ее образ жизни, сколь чисто и благочестиво ее поведение, вы бы... как я... да, как я (бешеный взгляд в сторону пастора), презрели клеветника, осмелившегося ее оскорбить. Ее отец был офицером, отличился в Испании. Он был другом его королевского высочества герцога Кентского, его знает герцог Веллингтон и многие генералы пашей армии. Ему помнится, что он встречался с дядей Артуром у лорда Хилла. А род его - один из самых древних и почитаемых в Ирландии, не менее знатный, нежели наш. Костиганы были в Ирландии к-королями.
- Боже милостивый! - взвизгнул пастор, сам не зная, душит ли его ярость или смех. - Уж не хотите ли вы сказать, что решили на ней _жениться_?
Пен гордо выпрямился.
- А что же вы думали, доктор Портмен? - спросил он. - Какие еще у меня могли быть намерения?
Пастор, совершенно сбитый с толку этим неожиданным выпадом Пена, невольно отступил и мог только выдохнуть:
- Миссис Пенденнис, умоляю вас, вызовите майора.
- Вызвать майора? Одобряю, - сказал Артур, принц Пенденнисский и великий герцог Фэрокский. сопроводив свои слова величественным мановением руки. И беседа закончилась написанием тех двух писем, которые майор Пенденнис, явившись завтракать в клуб, нашел на своем столе в начале сей правдивой повести о принце Артуре.
Глава VII,
в которой майор выходит на сцену
Наш знакомец майор Артур Пенденнис своевременно прибыл в Фэрокс, проведя безрадостную ночь в дилижансе, где толстый сосед, к тому же облаченный в несколько шинелей, затиснул его в угол и не давал ему спать своим неприличным храпом; где некая вдовушка, сидевшая напротив него, не только закрыла доступ свежему воздуху, подняв все оконца кареты, но еще и наполнила ее парами ямайского рома с водой, который она сосала из бутылки, то и дело извлекаемой из ридикюля; где всякий раз, как несчастному джентльмену удавалось задремать, гнусавый звук рожка у заставы, или возня грузного соседа, все теснее прижимавшего его к стенке, или башмаки вдовушки, больно давившие на чувствительные пальцы его ног, тотчас возвращали его к ужасам действительной жизни - той жизни, что ушла в прошедшее, и уже кажется нам немыслимой, и живет теперь только в сладких воспоминаниях. Восемь миль в час в продолжение двадцати, а то и двадцати пяти часов, тесная карета, жесткое сиденье, склонность к подагре, частая смена кучеров, ворчащих, что пассажиры мало дают на чай, спутники, пристрастные к спиртным напиткам, кто в доброе старее время не терпел этих зол? И как люди могли путешествовать, невзирая на такие трудности? А ведь путешествовали! Ночь и утро миновали, и майор, желтый с лица, с щетиной на подбородке, в развившемся парике и ощущая то тут, то там в своем усталом теле болезненное покалывание, спустился на землю у ворот Фэрокса, где жена садовника (она же привратница) почтительно приветствовала его, а еще более почтительно мистера Моргана, его лакея.
Элен, поджидавшая гостя, увидела его из окна. Однако она не поспешила ему навстречу. Она знала, что майор не любит, когда его застают врасплох, и перед тем как показаться на люди, ему требуется некоторая подготовка. Пен однажды, еще в детстве, навлек на себя позорную кару, утащив с его туалетного стола сафьяновую коробочку, в которой майор, нужно в том сознаться, хранил свои коренные зубы, предпочитая, естественно, вынимать их изо рта в тряской карете, но неизменно водворяя на место перед тем, как выйти из спальни. Его парики Морган держал в строжайшем секрете: завивал их в потаенных местах и украдкой проносил в комнату к своему барину; без этой шевелюры майор не согласился бы показаться никому из родичей или знакомых. Итак, он проследовал в отведенную ему комнату и восполнил эти пробелы; совершая свой туалет, он стонал, и кряхтел, и охал, и ругательски ругал Моргана, как и подобает старому щеголю, когда ему всю ночь не давал покоя ревматизм и предстоит исполнить тягостную обязанность. Наконец, завитой, затянутый, распрямленный, он сошел в гостиную, напустив на себя величественный вид человека, одновременно делового и светского.
Пена, однако, в гостиной не было; там сидела только Элен, да маленькая Лора прилежно шила, примостившись на скамеечке у ее ног, и майор, как всегда, протянул ей один палец, после того как поцеловался с невесткой. Лора, дрожа, взяла и отпустила протянутый палец, а потом выбежала из комнаты. У майора Пенденниса не было желания ни удерживать ее, ни вообще видеть в этом доме; у него имелись свои причины не одобрять ее, о которых мы, возможно, упомянем ниже. А Лора побежала искать Пена и вскоре нашла его в фруктовом саду: он шагал взад-вперед по дорожке, беседуя с мистером Сморком. Поглощенный разговором, он не услышал звонкого голоска Лоры и увидел ее лишь после того, как Сморк потянул его за рукав и указал на нее.