– Мы из одного мира. Благородная София и я.
– Так ли это, баронесса Воробышек?
Мягкий, ласковый голос. Барон Алек говорит, как с несмышлёным ребёнком, цепляющимся за свой вымысел. А Зигги молчит. Улыбаясь разглядывает меня, как в первый день знакомства.
– Не дави на неё, барон Алек! Мы из одного мира. Даже общий знакомый имеется.
Захлопала глазами на баронессу. Получила пояснение:
– Легат Флавий мой двоюродный брат.
Значит, баронесса София из первых семейств Нового Вавилона. Повезло барону Витольду.
Не о том думаю… Зигги сейчас сорвётся. Зря баронесса упомянула родственника. Барон Алек, приятно улыбнулся. Дымные змеи в изумрудных глазах начали танец: сворачиваясь кольцами, свиваясь и распрямляясь… Ужас мягко прихлынул ко мне. Укутывая, как пледом. Да что же это такое! А кто-нибудь видит, ощущает это? Дымные змеи насмешливо покачали головами.
– Всё это, конечно, очень занимательно, баронесса София. Но вы не производите впечатления землячек. Аура другая. Есть определённые признаки, по которым всегда можно выделить "одномирцев". Так вот у вас – эти признаки отсутствуют. Баронессе Воробышку никто не угрожает. Тебе не надо лгать, чтобы защитить её.
– Да как ты смеешь?! Я не лгу!
Улыбка барона становится мечтательной. Пытаюсь сгладить ситуацию:
– Мои предки прибыли в тот мир на две тысячи лет позже, чем предки благородной Софии. За две тысячи лет люди изменили планету, сделав её пригодной для жизни. Так что: мы из одного мира, но аура у нас разная.
И снова на меня смотрит патрицианка. Гостеприимная баронесса Зося уступила место благородной Софии, которая отдаст за меня жизнь, но при жизни смешает меня с грязью. Барон Алек, медленно облизнувшись, улыбнулся:
– Правду ты сказала, баронесса Воробышек. Кстати, а имя у тебя имеется?
Молчу. Как унизительно… На глазах вскипают слёзы. Благородная София улыбается Зигги и говорит:
– А у чистокровных нет имён. У них есть реестровый номер.
Повернувшись ко мне, спрашивает у меня:
– Я ведь не ошибаюсь, чистокровная? Или за эти годы внесли изменения в законодательство?
Во рту пересохло, голоса не было. Я покачала головой. Ужас ледяными когтями впился в позвоночник, обдирая кожу до костей, приводя в чувство… И я, взмахом ресниц стряхнув с глаз слёзы, смогла ответить:
– Изменений, касающихся чистокровных, в законодательство Нового Вавилона за последние годы внесено не было, благородная София. У меня есть реестровый номер, и нет имени.
Барон Витольд встал из кресла, в котором сидел, подошёл ко мне, опустился на колено, и склонил голову:
– Прости меня, баронесса Воробышек. Ты наша гостья… Моя жена… Мне стыдно.
Я испугалась, не зная, что сказать. В смятении, смотрю на баронов, краем глаза видя, как баронесса встаёт и направляется к выходу из зала.
– Не надо просить прощения, барон Витольд. Баронесса София вспомнила традиции нашего мира. Я не обиделась. На правду не обижаются.
И тут от двери прозвучало:
– Основной традицией нашего мира является забота о чистокровных. Наслаждайся семейной жизнью, барон Зигмунд. Пока твоя жена не отправилась обратно. В тот мир, откуда явилась. Сколько тебе ещё здесь быть, чистокровная?
– Меньше пяти месяцев, благородная София.
За что она так со мной? Я же ничего ей не сделала! Оскорбилась на то, что барон Витольд решил принести мне извинения? Или ревнует к двоюродному брату? Никто ничего об их отношениях не говорил. Такие вещи, обычно, на слуху. А я вообще не знала, что у патриция Флавия есть двоюродная сестра. Я прожила с ним полтора года в его поместье. Три месяца до зачатия, девять – до родов, и полгода кормила сына, которого родила патрицию. И видела я легата только ночами до зачатия, и вечерами – после. Он приходил ко мне, расспрашивал, как прошёл день, не надо ли мне чего-нибудь. Приносил цветущую ветку, ставил её в вазу. Сидел полчаса, потом уходил не оглядываясь. Вышел проводить меня к флаеру, преподнёс подарок. И всё.
Опять не о том думаю. Надо думать, как выжить. Барон Зигмунд опять в улыбку ласковую придурь напустил. Вошёл в образ "бешеного Зигги"… Барон Витольд расстроен, а барон Алек, – улыбается мечтательно. Страшно подумать, о чём может мечтать владетель замка Делон. Мой муж очень плавно поднялся из кресла и протянул мне руку.
– Пойдём, принцесса. Поздно уже.
Глава восьмая:
О ссоре с мужем, а также об охоте на крупную дичь и нападении ройха на баронессу Зосю.
Опираясь на руку мужа выхожу из зала, пожелав доброй ночи баронам, оставшимся в креслах. Всю ночь будут пить? Хорошо им! А мне шею свернут, как курёнку… А, может, и что похлеще придумает супруг мой. Прошли в наши комнаты. Барон закрыл двери. Теперь никто не услышит…