Вот только куда идти? И в каком составе? Меня здесь вообще "в упор не видят", обсуждают между собой направление. И у каждого, как водится, своё, единственно правильное мнение. Плевать на них. Сделала из комбеза скатку, завернув в него бельё. Берцы обула. А то я босая была. Ступни только-только в порядок привести удалось. В общем, – экипировалась, чтобы руки не занимать. Мужчины наблюдают. Молча. Искоса.
– Я ухожу. Подальше отсюда. Не хочу встречаться со стражей. У них оружие дальнего боя, – мы в заведомом проигрыше.
– А мы-то думали, ты у нас дурочка… Молчишь, глазами хлопаешь… – Весельчак улыбается, а глаза – холодные, оценивающие.
Я не привыкла к такому обращению. Я знаю, что сумею себя защитить, и была готова встречать опасности "с открытым забралом". Но не подумала о том, что самым сложным будет общение с людьми. В Новом Вавилоне меня защищают, если необходимо, – то ценой жизни; и это настолько привычно, что воспринимается само-собой разумеющимся. А здесь, я никто, и звать меня – никак. Впрочем, у меня имени и нет. Чистокровная номер четыре тысячи пятьсот восемнадцать, линии "лямбда". Надо придумать какое-нибудь. А то нехорошо без имени.
– Зовут тебя как, воробышек? – Шпильман подключился к беседе…
Символично, однако! Воробышком меня назвал мой второй патриций, уточняя в моём присутствии: нет ли какой-то ошибки в "распределении". Объявил, что ожидал увидеть женщину, а не воробышка. Даже не задумался, что я могу обидеться на такое обращение… Что самое странное, – выясняя всё это, – крепко держал меня за руку. Как будто боялся, что сбегу… Впрочем, военные – народ своеобразный… Надо отвечать, а я не придумала имя…
– Воробышек мне нравится больше, чем дурочка. Зовите Воробышком.
– А имя у тебя есть, Воробышек?
– А зачем оно? Если не нравится Воробышек, придумай другое. Я запомню.
– Пусть будет Воробышек. И в какую сторону ты собралась идти?
– Вверх. Обычно ищут внизу, потому что вниз идти проще. Я собиралась подниматься вверх, в горы.
– А попрощаться с друзьями?.. – руки Весельчака легли на плечи.
Сказать, что я была удивлена и разгневана, – не сказать ничего. Я смотрела ледяным взглядом в переносицу Весельчака, и лихорадочно думала, что мне делать. Убивать их, – не за что пока, а вырубить, – так очнутся же! Злые будут и в погоню кинутся…
– Какой взгляд! Принцесса крови, не иначе! Ты, дурочка, радоваться должна, что на тебя внимание кто-то обратил. Ничего, я займусь твоим воспитанием…
– Друзей не воспитывают, а принимают такими, как есть. Что касается радости – ты не Ален Делон, чтобы женщина в счастливом обмороке падала к твоим ногам.
– Алек. Барон Алек Делон. – машинально поправил Шпильман, и поражённо уставился на меня.
Весельчак быстро убрал руки с моих плеч и сделал шаг назад. Интересная реакция… я, вообще-то, машинально назвала имя актёра, играющего героя-любовника в многочисленных голофильмах своего мира. Вот так врёшь-врёшь, а иногда и правду соврёшь. Посмотрела на притихших Вора и Гоп-со-смыком, и честно сказала:
– Я не местная, и не знаю о ком вы говорите.
– Так познакомитесь… – жизнерадостный хохот раздавался, казалось, отовсюду, отражаясь эхом от скал.
К нам вышли шестеро. Пятёрка крепких парней, не отягощённых интеллектом, и ещё один, похожий на кобру. Пятеро боевиков, во всяком случае, испытывают трепет перед старшим.
– Поднимите руки, бродяги. Я хочу видеть ваши пальчики.
Характерный скрип тетивы, послышавшийся из за нескольких скал, стимулировал незамедлительное исполнение столь вежливо высказанной просьбы. Я занималась стрельбой из лука, так что не спутаю. Значит, шансов практически нет. Хороший лучник даже в одиночку положит нас всех на втором, максимум третьем шаге. Двое боевиков подошли к нам, обыскали каждого, и отошли, избавив вора от кинжала стражника. Трое оставались рядом с Коброй, страхуя его от возможного взятия в заложники. Грамотный подход.
– Можете опустить руки. Мой господин, барон Рожé, приглашает вас в гости, бродяги. Вы как раз успели к началу охотничьего сезона.
– Я не охотник, командир. – Весельчак развёл руками.
И снова жизнерадостный смех. Кобра, усевшись на скалу, утирает счастливые слёзы… Охрана не шелохнулась. Выучка, однако!
– Весёлый ты парень, бродяга. Рассмешил. Охотиться будут господа бароны. А вам предоставляется почётное право быть дичью.
На этой жизнеутверждающей фразе рассадили нас по огромным плетёным корзинам. И закрепили эти корзины на сбруе приземлившихся птиц. Наши птенчики вырастают в та-а-акие махины!.. Размером с малый катер для разведки и десантирования. Птицы заворковали успокаивающе, вероятно почуяли на нас запах птенцов. Другого объяснения у меня нет. Зато теперь стало понятно, почему с нами так вежливо обращались. Птицы могли вмешаться при попытке причинить нам вред. Вероятно, прецеденты были. А если посмотреть на их клювы и когти… Лучше быть осторожнее, и птичек не раздражать… Что-то с нами дальше будет… Одно можно сказать совершенно точно: охотиться на нас с воздуха точно не получится. Значит придумано что-то другое… Интересно, все ли группы собрались "в гостях". Наша была шестой.