— Это — гарпия обыкновенная. И она страдает от какой-то болезни. Пожалуй, лучше добить её, чтобы не мучилась.
— Бо-ле-зни?
— Угу, это когда тебе плохо, — я не стал вдаваться в подробности. — Раз она напала на меня — то ей должно быть уже совсем нехорошо. Обычно эти пернатые весьма дружелюбные и незлобивые создания. Нападают только в том случае, если их гнёздам грозит опасность. Кстати, о гнёздах… до ближайшей горы мили и мили пути. Как же она тут оказалась?
— Плохо? — интересно, это всё, что моя спутница уловила из сказанного, или только это её волновало? — Как тебе тогда? Надо помочь!
— Боюсь, не выйдет. Что бы ты тогда со мной не сделала, работает на людей. Что случится с ней — никто не знает, — я не выдержал и провёл ладонью по мокрому лицу. Даже после купания в ледяной воде, её лоб обжигал руку. Бедняжку заживо сжирала лихорадка. — Ведь я правильно понимаю, это умение пришло к тебе от матери?
— Угу, — пробормотала Атрама, сразу сникнув. — Но надо помочь! Эрик — умный, придумай!
— Увы, я не монстролог. Все мои знания — это полгода занятий, половину из которых я проспал или прогулял, а так же полузабытый том с кратким описанием наиболее часто встречающихся существ, из которого я делал себе шпаргалки для экзамена, — последовал мой виноватый ответ, но она не поняла, всё так же выжидающе смотря мне в глаза. Пришлось со вздохом сказать следующее. — Эрик не умный… он не знает, как вылечить её. Всё что мы можем сделать для неё — это избавить от страданий и похоронить.
Но Атрама упёрлась, упрямо надув щёки и загородив собой стонущую во сне гарпию (и откуда она столько человечности набрала?).
— Нельзя! Не дам!
— Но мы…
— НЕТ! Не хочу! Когда мама умерла — Атраме было очень грустно. Когда Эрик уходил, тоже. Атрама больше не хочет, чтобы кто-нибудь уходил! — похоже, девушка была на гране того, чтобы опять разреветься.
Я немного помедлил под её испытующим взглядом, но потом сдался, примирительно подняв руки.
— Слушай, я бы с радостью, но у меня с собой нет…
— Ну, пожалуйста!
Ничего не оставалось. Не могу выносить вид плачущих девушек, будь то люди или монстры…
— Так, слушай, что нужно сделать.
Мёртвый лес и правда, на первый взгляд, был мёртвым. Чёрные остовы неизвестных деревьев с очень толстыми стволами, массивными, переплетающимися между собой корнями, покрытыми мхом, и зловещими ветками, похожими на руки с длиннющими когтями. Этому местечку самое место в кошмаре умалишённого из центральной лечебницы. Однако, эти образы — всего лишь иллюзия. Эти деревья были живыми, а мощные потоки магии, пронизывающие здесь всё, дали зародится чрезвычайной своеобразной флоре. Насколько я помнил, некоторые растения здесь имеют отличные целебные свойства, оставалось лишь надеяться, мне удастся их вспомнить. Гарпию несла в себе Атрама, пусть так она двигалась гораздо медленнее, зато не трясла больную и следила за её температурой.
Ступая по мягкому изумрудному ковру, покрывающему здесь почти всё, я со всей внимательностью вертел головой, силясь заметить, знакомые лишь по картинкам высокие стебельки. Но тут ничего не было. Либо у меня в памяти что-то спуталось, либо оно растёт совсем в другой части леса, что тоже вполне вероятно.
Прослонявшись до самой темноты, так ничего и не найдя, мы устроились на ночлег. Теперь пришлось-таки разводить костёр, так как Атрама заботилась о больной.
— Огонь и преисподняя… — вполголоса выругался я, глядя на тяжело дышащую малышку. — Воды не вскипятить — котелок нужен. Да что там, у нас даже тряпки нету, чтобы ей на лоб компресс сделать. Как она? Температура не поднялась ещё выше?
Слизень отрицательно покачала головой, как можно нежнее укладывая пациентку на землю и стараясь не потревожить кое-как зафиксированное с помощью пары палок и ремня крыло. Мне удалось остановить кровь и вправить оказавшуюся вывихнутой руку. Но на там мои возможности заканчивались. Всё, что я умею — это бороться с демонами и нежитью. Из других школ как-то мне дались огненная и, совсем по мелочи, ледяная. Правда, для всеобщего блага, я старался к ним прибегать только в самых крайних случаях, и то, если был один и тщательно всё обдумал.
Уснуть из нас никто так и не смог. Ближе к полуночи дыхание больной стало совсем слабым и прерывистым. Мне было понятно, что эту ночь она не переживёт, но я пока не спешил поделиться этой вестью с Атрамой, которая, как малое дитё, искренне верила, что её знакомые не могут умереть.
— Кхм-кхм, — раздалось вежливое покашливание из-за дальнего дерева. Я вскочил, немедленно хватаясь за рукоять меча, а моя спутница просто повернулась. — Простите, кажется, вашей подруге нужна помощь?
Голосок был тонкий и мягкий, у меня возникла стойкая ассоциация с музыкальным треугольником. Такой же тихий и мелодичный. Но вот кто мог быть его обладателем? В этом-то богами забытом месте… быть может, какая-нибудь дриада или лесная фея. На эльфийку не похоже, у них тоже весьма певучий говор, но не такой звонкий.
— Да, ей очень плохо! Ты можешь помочь? — без промедления вместо меня ответила Атрама. Я бы на её месте не стал так легко доверять непонятно кому, не заходящему в круг света костра.
— Возможно… — неуверенно отозвалось существо, а затем обратилось ко мне. — Похоже, этот человек мне не доверяет. Напрасно, у вас сложено достаточно легенд о нас.
— Так подойди и покажись, а то легенд много о ком сочиняют. И далеко не все из них заставляют бежать сломя голову по первому же предложению о помощи, — скептично ответил я, не сводя глаз с тёмного, едва различимого силуэта.
Незнакомка фыркнула и сделала несколько шагов вперёд, зайдя в круг света от костра.
На меня большими, полными доброй насмешки, радужными глазами смотрела единорог.
Надо ли говорить, что я тут же прикусил язык и замер в благоговейном восторге?
Она… была прекрасна. Даже без луны она искрилась в тусклом свете костра, будто была обсыпана волшебными звёздами. Серебряный хвост и грива развевались от малейшего, неощутимого ветерка. Изящные, бархатистые руки, статная фигура, прикрытая так не идущей к столь чудесному образу грубой, некрашеной мешковиной. Молодое, слегка капризное личико с невероятно выразительными, влажными глазами и острыми, нечеловеческими ушками на макушке. Ну и, конечно же, перламутровый рог на лбу, источающий мягкий, еле заметный свет.
Сейчас сказочное существо пребывало в своей промежуточной ипостаси — нижняя часть у неё была лошадиная, как и положено от природы, а верхняя — людская. Наподобие кентавра. Единороги имели три формы: истинную, промежуточную и человеческую. Последнюю они принимали крайне редко и с большой неохотой, и на то были причины. Спрос на их шкуру, кровь и рога, во все времена ценившихся у магов и ремесленников, заставлял лихих людей охотиться на них, стирая с лица земли целые стада. Но доброты этих величественных и древних существ хватило, чтобы не озлобиться, однако жизнь научила их относиться к нашему роду с большой долей опаски. И это было вполне понятно.
— Простите меня, прекраснейшая госпожа…
— Сания, мэтр, — удивительно, но она говорила с почтением.
— Я только аспирант…
— Не важно, давайте опустим любезности, жизнь стремительно покидает это несчастное существо. Идите за мной, — единорог развернулась и, не проверяя, последовали ли мы за ней или нет, двинулась куда-то в чащу, освещая себе дорогу неярким жемчужным светом, исходящим из рога.
Сания шла медленно, чтобы аккуратно перетекающая Атрама могла за ней поспеть.
— Никогда не видела, чтобы человек ходил в компании монстров. Что-то поменялось во внешнем мире, или ты такой уникальный? — спросила она меня, когда молчание стало всем невмоготу.
— Пожалуй, второе. К тому же пернатую мы подобрали только вчера днём, прямо после того, как она чуть не отчекрыжила мне голову, — ворчливо ответил я, чувствуя тонкую издёвку в голосе нашей проводницы. — Хотя не могу, что и в мире ничего не поменялось. Не знаю, как это меня характеризует, но для того, чтобы выжить и дальше выполнять свою работу, я согласен путешествовать хоть с самим Тимисом.