— Да, чаю ещё купи! — крикнул вдогонку полковник. — Просто чёрного, желательно!
— Ладно, куплю… Кстати, так кто мой крёстный?! — иногда у Сифа срабатывал этот трюк, и, не успев спохватиться, командир отвечал.
— Давай уж, иди в магазин! — вместо ответа крикнул Заболотин.
— Ну ладно… — Сиф, ничуть не разочарованный, закрыл за собой дверь и бодро спустился по лестнице на первый этаж — где ногами, где по перилам. Лестница была старая, с отполированными множеством ног ступенями, по краям выкрашенная бледно-зелёной краской в тон стен. Перила, несмотря на возраст, стояли крепко и даже не шатались. «Высотность» дома превращала спуск в увлекательное путешествие по этажам, каждый из которых чем-то старался отличиться, выделиться. На одном мелкая квадратная плитка на полу чередовала бордовые и белые клеточки не в строгом шахматном порядке, а произвольным образом, как на душу легло строителям, на другом, кажется, седьмом или восьмом, жило целое семейство велосипедов: большой спортивный папа, мама — рыжая «кама» — и два четырёхколёсных сыночка. Это семейство заняло почти всю площадку этажа, и Сифу пришлось аккуратно пробираться через велосипедные дебри. Уже ближе к первому этажу кто-то неизвестный принялся старательно подписывать этажи: на третьем «три» готическим шрифтом красовалась точно напротив лифта от пола до потолка, на втором стена была испещрена всевозможными начертаниями соответствующей цифры — «арабская», «римская», «старославянская»… причём в половине случаев цифра получалась вверх ногами. Разглядывая все эти «крики художественной души», Сиф даже задержался на этаже и продолжил путь неохотно минуты через три.
… На улице было холодно и снежно. Снег всё падал и падал безо всякого намёка на возможное отступление, у земли, казалось, ещё более густо, чем это смотрелось с одиннадцатого этажа. Синоптики, которые забыли предупредить горожан об этом снегопаде, суетливо сгребали в кучку кофейную гущу и, смущённо прячась за зонтиками, бочком-бочком расходились по домам, кляня погоду, таинственные фронты и американскую кофейную фирму. Снег равнодушно выслушивал все их жалобы и продолжал всё так же степенно садиться на землю, машины и даже людей, если те по какой-то причине вышли в такой снегопад на улицу. Не успел Сиф дойти до магазина, как уже превратился в небольшой передвижной сугроб.
— Да здравствует первый месяц весны, — отряхиваясь на крыльце, пробормотал мальчик.
А в магазине было тепло и светло, и остатки снега стали быстро таять и стекать за шиворот. А ещё в кондитерский отдел была большая-пребольшая очередь — по ощущениям Сифа, половина Москвы собралась здесь закупить «что-нибудь к чаю». Почувствовав, что судьба делает всё возможное, чтобы он не покупал привычных конфет и привычной же пачки «Чайной империи», Сиф вновь вышел под снег, огляделся по сторонам и зашагал в сторону проспекта.
В подземном переходе неподалёку была ещё одна забегаловка, в которую троица друзей Раста-Каша-Спец любили заглянуть после школы — поболтать с продавцом, «затариться печеньками».
Под землёй дул ужасный сквозняк, зато он-то, наверное, и выдул всех желающих покупать сладкое. У ларька торчала, глубоко засунув руки в карманы, только одна девочка в тёмном пальто и о чем-то болтала с продавцом. Волос под цветастой кепкой видно не было, но Сиф не сомневался, что свитая в узел косичка пестрит яркими шнурами расточек. Вымыв голову и заплетя, если хотелось, расточки обратно — те, которые расплетала, — Раста всегда убирала волосы в узел до вечера. Фена она не признавала и сохнуть предпочитала ночью, лёжа в кровати.
— Раст?..
— О, привет Спецам! — девочка обернулась и одарила Сифа радостной улыбкой.
— Привет Расточкам, — улыбнулся Сиф в ответ. — Что, батальон прикончил все запасы?
— Именно. И ещё просят. А кто побежит любоваться снегом под открытым небом, кроме любящей внучки?
— Снег белый и холодный, — согласился Сиф. — Любоваться им… бр-р… Не-не-не…
Он не переносил снег. Слишком белый. Внезапный.
Потому что одним холодным ноябрьским днём этот внезапно выпавший снег подписал смертный приговор четверым разведчикам, и Сиф запомнил навсегда: камуфляж на снегу — смерть.
— Любоваться из окна — самое то! А вот бегать на всех порах, рискуя поскользнуться и свернуть себе шею — это хуже, — заверила Раста.
Сиф пожал плечами, разглядывая прилавок, и всё пытался прогнать из памяти невесть откуда всплывшую картину: на горелый остов машины оседает первый, неуверенный снежок…
Стараясь отвлечься, Сиф напомнил себе и всем окружающим, что собирался покупать печенье. Продавец, Игорь, и Раста тут же полезли давать зачастую противоположные советы, но Сиф попросту перепробовал всё, что глянулось, и купил — всего понемногу.
— А ещё чай, — уже потянувшись за кошельком, вспомнил он, поднимая взгляд на ряды чайных коробок. И на это у Расты был готов совет, да и продавец не преминул высказать своё мнение…
— А какой чай-то нужен? — спохватился Игорь где-то минут через пять активных обсуждений, есть ли цитрусовые нотки в одном из «оолонгов».
— Простой, желательно — чёрный, вкусный, — прилежно перечислил Сиф. Все трое снова поглядели на пресловутый «оолонг» и рассмеялись. На чёрный чай тот не тянул никак.
… В переходе появились трое молодых людей с музыкальными инструментами — две гитары и флейта — и быстро, со знанием дела устроились на сухом участке напротив ларьков. Расположившись, музыканты — аккуратностью музыкального училища в их внешнем виде и не пахло, зато длинные волосы подсказывали, что ребята весёлые, необычные — стали, негромко переговариваясь, подготавливаться к выступлению.
«Полвосьмого, скоро люди домой потянутся», — сообразил Сиф, отвлекаясь от чая. Раста немедленно отправилась знакомиться, но вернулась к ларьку разочарованной: эти люди к движению хиппи никакого отношения не имели.
— Простой, по вкусу — вполне чёрный, пусть им и не совсем является, вкусный — это, пожалуй, вот, — посоветовал тем временем продавец, указав на ряд плоских синих жестяных банок разного размера. — Забольский, попробуйте. Не совсем чай, да… но мне кажется, пойдёт.
Сиф будто вновь ощутил на языке мягкий, чуть молочный вкус, но, боясь разочароваться, скептично взял маленькую баночку, повертел в руках. Синяя с чёрным узором, самая обыкновенная банка с чаем. Закрыта плотно — чай внутри вряд ли промокнет. Только вот всё это исключительно банка, пусть даже и именно такая, какая должна быть. Никакой гарантии, что внутри настоящий забольский чай…
С другой стороны — никакой гарантии, что Сиф сейчас этот самый настоящий чай не проворонит. При любом раскладе риск велик.
А кто не рискует…
— Беру, — наконец решился он. — Посмотрим, насколько он к Заболу отношение имеет.
— Спец — он по всему спец, — хихикнула Раста. — Но чтобы по чаю — этого я не знала.
— Будешь знать, — важно ответил Сиф и полез за кошельком. Для этого понадобилось расстегнуть ворот куртки — кошелёк лежал во внутреннем кармане.
— Ты в рубашке? — полюбопытствовала зоркая Раста.
Сиф сглотнул, обзывая себя идиотом. Щеголять формой перед Расточкой — это надо же до такого додуматься!
— Да так, домашняя, старая, — соврал он неловко, поспешно застёгиваясь.
— Зелёная? А дай глянуть! — попросила Раста. — Ну, Спе-ец…
— Да ну, — мотнул головой Сиф, убирая чай и печенье в пакет. — Забей, Раст. Обычная зелёная рубашка… Ладно, извини, мне к… опекуну пора, он заждался уже. И твой дед, наверное, тоже.
— Деда? Это вряд ли, — подозрительно охотно сменила тему Расточка.
Неужели узнала? Но как узнать армейского кроя форменную рубашку — по воротнику да первым пуговицам?
Гоня от себя опасения, Сиф закинул пакет за спину и от души пожелал:
— Ладно, удачи с батальоном!
Раста помахала рукой и осталась дальше болтать с продавцом, а Сиф хмуро пошёл домой. Вслед ему раздались первые, ещё осторожные и немузыкальные звуки — молодые люди начали состраивать свои инструменты.
На улице уже зажглись фонари, яркими жёлтыми пятнами оттеняя синеву сумерек. Синим казался снег, синими были тени, синим же было и небо, с которого снег валил так же сильно, как и раньше… Сиф, обгоняя пока ещё редких прохожих, почти бегом направился к дому по двухцветному, сине-жёлтому, миру. По спине стукала банка, и на душе было гадостно и тревожно.