Из всех попыток, сделанных до сих пор, единственной серьезной подготовительной работой, как, вероятно, с полным основанием считает Иоганнес Фридрих, является обстоятельное изучение памятников, предпринятое Пьеро Мериджи.
Нам предстоит коротко ознакомиться с ходом исследования П. Мериджи, поскольку в чисто методическом отношении, отвлекаясь совершенно от полученных конкретных результатов, оспаривать которые, по меньшей мере, трудно, это исследование следует, по-видимому, считать образцовым. Дело в том, что автор с самого начала ограничил себя комбинаторным методом, то есть методом объяснения надписей на основе их внутренних закономерностей, и вооружился в качестве исходной рабочей гипотезы предположением о «полной безнадежности» попытки звукового прочтения текстов. Но так как эта попытка и до сих пор не увенчалась успехом, приходится признать «безнадежной» и саму письменность. И все же работа Мериджи является, очевидно, примером пути, могущим привести к дешифровке. Правда, этот путь не единственный, но пока не будем говорить о другом пути — поразительно интересном и новом, который кажется пока едва проходимым и еще только вырисовывается в тумане догадок.
В своем исследовании Мериджи исходит из приведенных выше наблюдений относительно природы и числа знаков и делает отсюда вывод о смешанной, идео-фонографической системе. Он признает вместе с другими исследователями наличие числовых знаков, при известных условиях, очевидно, выступающих и как звуковые. И в заключение он суммирует те результаты, которые считает достоверными: первый — знание различных вспомогательных знаков (словоразделители и детерминативы идеограмм), второй — обнаружение знаков для трех наиболее частых окончаний грамматических имен, третий — объяснение (но отнюдь не чтение) целого ряда отдельных знаков.
Рис. 189. Протоиндийские надписи на печатях.
Из этой «суммы» следует выделить, как поучительные с методической точки зрения пункты второй и третий.
Мериджи, подобно тому, как это делала Алиса Кобер, составляя свою первую сетку крито-микенского линейного письма Б, сравнивает группы знаков, отличающиеся друг от друга только конечными знаками, и при этом устанавливает три наиболее часто встречающихся окончания грамматических имен, знаки 
, которые по чисто техническим соображениям он транскрибирует через A, U и Y(Ψ) (сразу же отметим, что из этого вовсе не следует, будто он придавал вышеприведенным знакам звуковые значения а, u и I или ps). Теперь, основываясь на своей интерпретации данных археологии (печати — это документы административного учета, своего рода «приходные накладные» без упоминания собственных имен), Мериджи прежде всего переходит к поискам в надписях трех падежей. Один из них — именительный — должен указывать предмет, о регистрации которого идет речь, другой — родительный — должен указывать владение, собственность (или в форме родительного разделительного — количество) и, наконец, третий — дательный — должен был бы служить для указания цели или назначения названного предмета. Окончания именно этих трех падежей и выражены, по его мнению, в трех упомянутых знаках (А = именительный, U = родительный, Ψ = дательный).
Таков обрисованный в принципе ход общих, основанных на объективных данных рассуждений Мериджи. Эти рассуждения привели его к предположению о наличии в надписях как раз тех связей, которые в грамматике выражаются именительным, родительным и дательным падежами. Оставалось только подкрепить и проиллюстрировать основные положения другим компонентом, а именно — объяснением отдельных знаков. Здесь профессор Мериджи, придерживаясь наиболее близкого и доступного толкования значений некоторых рисуночных знаков, попытался на базе этих значений логически и грамматически связать уже целые группы знаков.
Приведенные ниже примеры сопоставления письменных знаков с их толкованием должны пояснить, как Мериджи интерпретировал значения рисуночных знаков.