Заметим, что некоторые английские авторы, например, Энтони Престон и Ричард Комптон-Холл, утверждают, что британский премьер-министр Палмерстон ассигновал Бауэру 7 тысяч фунтов стерлингов на постройку лодки по его проекту. Но в действительности сэр Генри Палмерстон занял пост премьера лишь в 1855 году, когда Бауэр уже давно находился в России. Деньги получил Рассел, а не Бауэр.
Обманутый и обворованный Бауэр обратился после этого с предложением к правительству США, но безрезультатно. Наконец, весной 1854 г. Бауэр приехал в Россию. Русские адмиралы-аристократы не желали знать изобретателя-плебея, однако интерес к нему проявил великий князь Константин Николаевич (1827–1892), верховный шеф флота.
Крымская война уже показала техническую отсталость русских морских сил. Правительство искало средства для восстановления утраченного могущества. Подводные лодки могли стать одним из таких средств. Аудиенция у великого князя — родного брата царя Александра II — стала возможной благодаря рекомендательным письмам короля Людвига и принца Альберта[52].
Англо-германский «Hyponeon» (1854-55 гг.)
Британское адмиралтейство весьма скептически относилось к экспериментам в области подводного судостроения. Поэтому вплоть до начала XX века практически все эксперименты в данной области там осуществляли частные лица.
Как уже сказано выше, Вильгельм Бауэр в течение 7 месяцев работал в Гринвиче, в конструкторском бюро фирмы «Scott Russel & Со». Там он дорабатывал проект более совершенной субмарины. Ее длина составляла 40 рейнских футов (12,56 м), высота 12 футов (3,77 м), ширина 11 футов (3,45 м).
Учитывая печальный опыт аварии «Ныряющего брандера», конструктор отказался от перемещающегося груза, регулирующего дифферентовку судна, ограничившись балластной цистерной. Для обеспечения экипажа (в составе трех человек) свежим воздухом, на лодке смонтировали механические вентиляторы и вентиляционную трубу.
Но главное, на этой субмарине (в записной книжке Бауэра она упоминается под названием «Нуропеоп») планировалось установить механический двигатель — газовую машину взрывного действия, мощностью 96 л. с, действующую в результате сгорания небольших порций пороха в атмосфере аммиака, (такую машину создал англичанин Браун в 1826 г.). Вооружение лодки планировалось в виде двух мортир, прикрепленных к корпусу снаружи.
Однако англичане попытались воплотить в жизнь идеи Бауэра без него. Инженеры конструкторского бюро Скотта Рассела детально изучили представленный немцем проект и заявили, что смогут создать более совершенное подводное судно. Позже именно Рассел получил от Палмерстона 7 тысяч фунтов стерлингов, на которые построил в 1855 г. эту субмарину. Но ее судьба оказалась печальной. Во время одного из первых погружений на Темзе она в том же году затонула.
В данной связи надо отметить, что профессиональные инженеры-судостроители разбирались в вопросах подводного плавания хуже отставного капрала-артиллериста. Ничего удивительного, ведь теория подводного плавания еще не была разработана. Конструкторы действовали тогда в основном методом «проб и ошибок», проводя аналогии с надводными судами и полагаясь на свою интуицию, либо испытывая натурные модели.
Но «лучшие судостроители мира», каковыми привыкли считать себя англичане, никак не могли признать свою неспособность превзойти изобретателя-самоучку. Поэтому одни британские историки заявляют, будто субмарины Бауэра в Англии вообще никогда не было, другие выдают за нее неудачную субмарину Бэббэджа, построенную в 1854 г.
«Морской черт» (1855 г.)
20 июня 1854 г. русское военное ведомство (т. е. армия, в ведении которой находилась морская оборона прибрежных крепостей) заключило с Бауэром контракт на постройку подводной лодки по его проекту и под его наблюдением. Лодку построили на Петербургском заводе герцога Лейхтенбергского. Строительство завершилось в начале мая 1855 г. Оно обошлось в 74 тысячи рублей.
В течение 6 месяцев после этого ее никак «не могли доставить» в Кронштадт для испытаний. Наконец, в Петербург вернулся из Крыма князь Константин Николаевич. Уже на следующий день после этого лодка оказалась на стенке в Военной гавани Кронштадта.
2 ноября ее официально приняли представители Военного министерства. Но тут Бауэр заявил, что необходимо внести некоторые изменения в конструкцию субмарины. Пока шли работы, началась зима. Испытания отложили до весны следующего года. Официального названия эта судно не имело, однако сам Бауэр называл его «Морской черт» (See Teufel) — в пику своему яростному критику, профессору Карстену.
По внешнему виду оно напоминало его первую лодку, но было в два раза больше: длина 15,8 м (52 фута), ширина 3,78 м (12 футов 5 дюймов), высота 3,35 м (11 футов), водоизмещение 47 тонн. Весь корпус был сделан из железных листов размером 300×60 см (10×2 фута) и толщиной 1,5 см (0,55 дюйма). Эти листы были приклепаны к железным шпангоутам эллипсовидной формы шириной 17,8 см (7 дюймов). Лишь носовая часть плавно заострялась. Чтобы уравновесить весовую нагрузку, она была сделана на 15,2 см (6 дюймов) ниже средней части.
Спереди вверху имелся купол (наблюдательная кабина), снабженный по бокам двумя иллюминаторами из хрусталя толщиной 2 дюйма (5 см) и диаметром 10 дюймов (25,4 см), а также входным люком. В верхней части корпуса были сделаны 5 иллюминаторов, и в бортах лодки еще 16 (по 8 с каждого борта) диаметром 11 дюймов (28 см) со стеклами из чистого хрусталя в 2 дюйма толщиной. Днем в чистой прозрачной воде видимость составляла от 50 до 75 футов (15–23 м). Этого вполне хватало для освещения внутри лодки, для наблюдения и для преследования надводных судов. Для подводного ориентирования имелись приборы: компас и манометрический глубиномер.
Погружение производилось приемом воды в три цилиндрические балластные цистерны (длиной 3 и диаметром 1,37 м каждая) общей емкостью 22500 литров, всплытие — осушением их с помощью двух ручных насосов. Четвертая цистерна (длина 1,52 м, диаметр 33 см) являлась регулировочной, она служила для удержания лодки на определенной глубине. Изменение глубины на ходу достигалось изменением дифферента лодки посредством передвижения груза с помощью червячного вала, установленного вдоль лодки на подшипниках. Предполагалось, что лодка будет выдерживать давление воды на глубине до 150 футов (45,7 метров).
Движение обеспечивал гребной винт диаметром 2,13 метра, который через зубчатую передачу соединялся с четырьмя ступенчатыми колесами диаметром 7 футов (2,13 метра). Каждое колесо вращали 2 матроса, наступая ногами на ступеньки колес. Винт был огражден с четырех сторон железными полосами.
Лодка была вооружена 30-пудовой (480 кг) миной, закрепленной сверху на специальной площадке в носовой оконечности. Первоначально планировалось, что операцию по ее прикреплению к днищу вражеского корабля будет выполнять человек, находящийся в наблюдательной кабине (тот же способ, что и в субмарине 1850 г.). Для этого к бокам кабины были прикреплены два гуттаперчевых рукава с перчатками. Но погружения показали, что забортное давление воды вдавливает рукава внутрь кабины. Тогда Бауэр решил, что установку мины будет производить водолаз. С этой целью он устроил в центральной части лодки шлюзовую камеру, через которую водолаз мог выйти под водой наружу, а потом, прикрепив мину (обладавшую минимальной положительной плавучестью) к килю корабля противника, вернуться обратно.
52
Отечественные историки утверждают, будто бы рекомендательное письмо Бауэру вручил шеф жандармов Бенкендорф. Например, об этом пишет Г. М. Трусов в своей книге «Подводные лодки в русском и советском флоте» (Л., 1963, с. 51). Однако генерал от кавалерии, граф Александр Христофорович Бенкендорф скончался еще в 1844 г. Ходатайствовать за Бауэра он никак не мог.