Болеслав же IV Кудрявый, не в силах противостоять ему, вынужден был смириться, признать зависимость Польши от императора и принять унизительные условия. Но для Владислава II проку от этого было мало. Немцы, удовлетворив свое честолюбие, и не думали серьезно о возведении его на престол. В свою очередь, и польский народ, возмущенный его изменой, выразившейся в союзе с германцами, не допустил Владислава до отцовского наследства.
Только после смерти Владислава II в 1159 году три его сына под давлением императора получили свой удел – Силезию, которую потом и разделили между собой. При этом Болеслав Долговязый взял себе среднюю Силезию с Вроцлавом, к которой вскоре после смерти самого младшего брата Конрада Тонконогого присоединил и нижнюю Силезию с городом Глогув. Мешко же Плясоногий получил верхнюю Силезию с городом Рацибуж и опольскую землю с городом Ополе. Однако возвратить себе потерянное право первенства среди польских князей они так и не смогли.
Таким образом, сыновья Болеслава III Кривоустого, не желавшие подчиняться верховной власти одного из своих братьев, стали в конечном итоге подчиняться верховной власти германского императора, который и командовал ими, решая возникавшие между ними споры.
Мешко III Старый (умер в 1202 г.)147 и Казимир II Справедливый (умер в 1194 г.)148
То, что произошло с Владиславом, не послужило уроком для третьего брата Мешко, прозванного Старым, и не удержало его от искушения восстановить единодержавие, создавшее некогда столь великую славу Польше и династии Пястов. Перед смертью в 1173 году Болеслав IV Кудрявый завещал свой удел (Мазовию и Куявы) малолетнему сыну Лешко, отданному под опеку дяди – ставшего тогда уже совершеннолетним Казимира. К Мешко же, как к старшему в роде, перешел Краковский удел вместе с соединенной с ним великокняжеской властью.
Этот энергичный князь вовсе не собирался становиться покорным орудием в руках духовной и светской иерархии, а решил восстановить надлежащее значение княжеской власти, сохранить ее непосредственную связь с массой населения посредством государственных повинностей и судопроизводства, одновременно подавив высокомерные поползновения духовных и светских панов. И к этой своей цели он стремился с железной настойчивостью.
Такой замысел, конечно, легче было претворять в жизнь в наследственных землях Мешко, то есть в Великой Польше, нежели в Краковском уделе, где свили себе гнезда наиболее важные магнатские роды.
В отношении же панов Малой Польши Мешко являлся велико-польским князем и возобновлял «великопольские» традиции. Поэтому вельможи и начали с ним ожесточенную борьбу.
При этом магнаты нашли себе готового претендента на престол в лице младшего сына Болеслава III Кривоустого Казимира. Этот княжич после кончины бездетного Генриха Сандомирского (в 1167 г.) занял его удел и с 1173 года, как опекун сына Болеслава IV Кудрявого Лешека, начал управлять Мазовией и Куявами, а после его смерти в 1186 году, когда у того тоже не осталось потомков, вообще занял эти земли. Он отличался большим умом, доблестью и справедливостью столь образцовой, что его начали называть Справедливым. Однако, несмотря на столь великолепные качества, Казимир был покорным слугой церкви и не имел должной энергии для укрощения вельмож.
Поэтому его и выбрали магнаты в своем противостоянии с Мешко. А в результате между двумя линиями потомков Пястов, младшей и старшей – малопольской и великопольской, началась борьба за первенство не на жизнь, а на смерть, которая продолжалась вплоть до конца XIII века.
По сути это была борьба между принципом самодержавия и стремлением магнатской иерархии к управлению государством. При этом магнаты являлись намного сильнее, и Мешко Старый своим кратковременным счастьем был обязан только возникавшим среди них раздорам. Уже в 1177 году вельможи под предводительством епископа Краковского Гетка и краковского воеводы Стефана изгнали его из Кракова. Был призван Казимир, а Ленчицкий съезд 1180 года, решения которого утвердил папа Александр III, признал право первенства за младшей линией Пястов, то есть за Казимиром и его потомками. Казимир занял Краков и даже Гнезно, оставив сыну Мешко Старого Одону только часть Великой Польши с Познанью.