Из городской земли, находившейся за валами, каждому выделялось по несколько полос земли, а все остальное – лес и пастбище – оставлялось для общего пользования. Так поступали потому, что городское население, организовавшись в цехи, хотя и посвящало свое основное время ремеслам или торговле, держало вместе с тем и скот для личных нужд, а также занималось садоводством, не будучи еще в состоянии полностью оторваться от земледельческого труда. В результате рядом со старинными княжескими городами без всякой привязки к ним во второй половине XIII века возникли и отстроились немецкие города – Вроцлав, Познань, Краков, Сандомир, Люблин, Плоцк, Калиш и другие.
Подобным же образом основывались и сельские колонии. При этом жилища в них размещались в один ряд, пахотную землю делили на длинные, правильные ланы, которые отдавались в надел членам гмины174, а лес и луга оставались в общем пользовании.
Самоуправление, о котором было упомянуто несколько ранее, основывалось на освобождении колонии от польского права и от власти княжеских чиновников. Колонисты обладали собственным немецким магдебургским правом. При этом более значимые поселения, такие как Вроцлав, Сьрода (в Силезии), Познань, Хелмно и Краков, управлялись по образцу известного в Германии города Магдебург, а менее значимые колонии – по образу одного из вышеназванных городов, то есть по вроцлавскому, сьродскому, хелмскому и краковскому праву, которые в конечном итоге сводились к магдебургскому праву.
И все же в управлении городами и селами была некоторая разница. В городах имелось два начальственных учреждения – городской совет и суд присяжных, каждый из которых избирался из числа горожан. Городской совет представлял город во внешних сношениях, заведовал всей его внутренней администрацией и издавал распоряжения, называвшиеся «вилькежами» (от немецкого Willkuhre), а присяжные разрешали споры. В селах же существовали только суды присяжных, которые вместе с судопроизводством заведовали всеми другими делами. Кроме того, во главе каждого города стоял «войт», а каждого села – «солтыс», которые председательствовали в городском совете и в суде присяжных.
Они исполняли свои должностные обязанности от имени князя, но на самом деле почти совсем не зависели от него, так как при основании колонии эти должности становились наследственными. Причем с данной должностью было соединено обладание шестой частью всей пожалованной поселению земли, доход от корчевания пней и пользования мельницами, а также участие в использовании значительных в то время судебных пошлин. Часть этих пошлин князь оставлял за собой и для их взимания трижды в год посылал в колонию особое доверенное лицо.
Помимо власти солтысы и войты пользовались имущественным положением, сравнимым с польским рыцарством. Это равенство проявлялось и в военной службе, которую солтысы и войты должны были исполнять наравне с рыцарством, а также в том, что с жалобой на них, как и на рыцарей, можно было обращаться только к самому князю.
На такой основе, начиная со второй половины XIII века, в Польше в огромных масштабах проходила немецкая колонизация, которой способствовало то, что епископы, аббаты и самые богатые паны, следуя примеру князей, обратили свои владения в немецкие колонии или реорганизовали их по образцу германской общины. Эти владения до того времени были по большей части покрыты лесами. Ведь польские крестьяне зависели только от князя, и лишь в конце XII века встречаются редкие примеры, когда тот или иной князь жаловал костелам и монастырям вместе с землей и крестьян.
Поэтому духовные и светские паны могли вырубать леса и основывать поселения, лишь пользуясь трудом своих немногочисленных невольников. Теперь же с переселением немецких колонистов они приобрели население, необходимое для обрабатывания земли. Правда, оно замыкалось в обособленных колониях и не имело никакой связи с господскими фольварками. Да к тому же обязывалось платить только точно определенные подати и пошлины. Однако, тем не менее, оно приносило верный и все более и более увеличивающийся доход.
Чтобы основать такое поселение в церковных или частных владениях, требовалось разрешение правителя в форме привилегии, согласно которой рента и услуги делились между хозяином деревни и правителем, который исключал поселение из польского законодательства и определял его судебную систему. Потомственные солтысы председательствовали в судах присяжных, а на больших судах – сельский пан, который должен был придерживаться мнения присяжных. В свою очередь, поселенцы имели право жаловаться правителям на нарушение привилегий и тем самым их личной свободы.