Поскольку их взгляды разделяли не все, то эти два наиболее выдающихся политика нашли способ решить проблему с оппозицией со стороны шляхты, который позже стал образцом устранения неприятных дел. Им стал опрос – было решено проконсультироваться с самыми широкими кругами граждан в повятовых советах. Городиски составил вопросы и даже указал варианты ответов, а Любецкий разослал эти анкеты, и вскоре к ним хлынул ответный поток с заполненными опросными листами. В результате они получили реальную картину, отражавшую отчаянное положение сельских жителей с указанием множества способов борьбы со злом. Но на этом все и закончилось.
Начал работу Венский конгресс, который в первую очередь определил новую расстановку сил в Европе, а потом польская комиссия предложила один из вариантов разработанного ею проекта. Представленная ею конституция включала в себя только лишь положение о том, что «полезный и многочисленный класс крестьян в полной мере сохранит свою личную свободу, как и право приобретать земельную собственность. Ему будет оказана эффективная помощь и недорогое правосудие. Дух закона в его отношении будет особенно отеческим, что постепенно приведет его к реальному и прочному процветанию». Помимо права на личную свободу, которое крестьянам уже предоставила конституция герцогства, все это положение характеризовалось наличием общих фраз без конкретного содержания. Ведь при составлении конституции Царства Александру пришлось обойтись без проекта решения крестьянского вопроса и поэтому опустить его.
Тем не менее конституция Александра, на которого оказал влияние Чарторыйский, пошла в отношении крестьянства гораздо дальше, чем конституция Наполеона, на которого никто не повлиял. В новой конституции прямо отмечалось, что «закон распространяется на всех граждан независимо от сословий и званий». Она подчеркивала, что «никто не может быть наказан без решения компетентного суда, вынесенного в соответствии с действующим законом». На деле же крестьяне оказались под пятою войтов, помещиков и полиции, игравшей в том числе и роль низшей судебной инстанции при рассмотрении уголовных дел.
Конституция признала также за каждым поляком право свободного передвижения лично и со своим имуществом «в соответствии с формами, установленными законом», в чем уже содержалось определенное ограничение личной свободы, заявляя при этом, что «вся собственность, любого типа и наименования является священной и неприкосновенной». Далее же шло положение, согласно которому «власти в любом случае имеют право требовать от каждого уступки собственности в общественных интересах при предварительном справедливом вознаграждении; право определения формы и случаев, к которым может применяться вышеуказанное постановление».
В результате конституция этими положениями подтвердила принцип указа от 21 декабря 1807 года, в котором говорилось, что земли крестьян являются собственностью их панов, а если в общественных интересах эти паны вынуждены будут отказаться от данной собственности, то только на основании предварительного справедливого вознаграждения. Такое, естественно, затрудняло, если не закрывало пути урегулирования вопросов о бессрочной аренде и ренте, подталкивая их в направлении наиболее сложного способа решения путем полного выкупа, к чему после самых болезненных явлений страна и пришла через полвека.
Таким образом, самые серьезные польские политики того времени в интересах одного государства исказили административную систему, продиктованную создателем современной системы управления в Великом герцогстве Варшавском. Поэтому Царство Польское и стало отставать, когда соседняя Пруссия, осознав всю ценность такой системы, преобразовала свою общественную организацию, построив фундамент своей будущей мощи.
Борьба за конституцию
Введение конституционного правления с самого начала столкнулось с препятствием в лице великого князя Константина. Александр не мог оставить его в Санкт-Петербурге, потому что там при отсутствии потомков мужского пола у Александра он, как его преемник, будучи противником любых либеральных реформ, не только собрал бы вокруг себя всю олигархическую оппозицию, но и, обладая жестоким, необузданным характером, стал бы угрозой для самого Александра, готовя для него повторение судьбы их отца – убитого императора Павла I.