К счастью, ему удается бежать из храма, а две женщины, о которых он пишет, что они "распалены вином и похотью", преследуют его[12]. Третий драматичный случай порки произошел на борту корабля, на котором Энкольпий и его юный возлюбленный Гитон плывут тайно, как беглые рабы. Обнаружив их, капитан распоряжается дать каждому по сорок плетей, но любовница капитана Трифена, питая тайную страсть к Гитону, вмешивается и отменяет большую часть наказания.
Нет ничего удивительного в том, что молодые люди из хороших семей иногда низводили себя до уровня рабов, дабы было легче встречаться с любовницами, надеясь затеряться среди челяди и не быть обнаруженными мужьями. Дело было рискованное, ведь если личность пришельца неожиданно обнаруживалась, месть обманутого мужа была жестокой и сладкой. Безумца пороли очень жестоко.
Самые распутные римлянки не колебались, если могли получить удовлетворение в объятиях настоящих рабов. Что удивительно в истории с Энкольпием, так это заявление служанки его хозяйки, которая оказалась гораздо привередливее своей госпожи. "Я еще никогда не отдавалась рабу, – призналась она ему. – Пусть дамы целуют рубцы от хлыста на рабских спинах. Что до меня, пусть я всего лишь служанка, но никогда не лягу ни с кем ниже воина".
Латинская литература, особенно литература серебряного века, изобилует непристойностями. "Эпиграммы" Марциала, "Комедии" Плавта, "Золотой осел" Апулея и сборник стихов, известный как "Приапея"… Но самым скабрезным был "Сатирикон" Гая Петрония, прозванного "судьей изящества", покончившего жизнь самоубийством в правление Нерона. Перед смертью он составил документ, содержавший список всех гнусностей императора и имена его партнеров. (К сожалению, документ этот не сохранился.) Хотя "Сатирикон" дошел до нас не целиком, никто не превзошел Петрония в описании жизни римских провинций в первом веке христинской эры. Автор рисует множество деталей сексуальных отклонений – от орального сношения (fellatio) до содомии (педерастия) и дефлорации маленьких девочек. Впрочем, иногда Петроний оставляет описание разврата ради повествования о добродетели. Таков эпизод о матроне из Эфеса.
Одна женщина из Эфеса, славившаяся своей добродетелью и красотой, потеряла мужа и, не удовлетворяясь обычными выражениями скорби, решила последовать за останками мужа в склеп и сидеть над телом, оплакивая его. Родственники и правители, видя желание женщины уморить себя до смерти, делали все, чтобы переубедить ее, но не преуспели. За хозяйкой последовала преданная служанка, в чьи обязанности входило следить за светильником. "Весь город ни о чем более не говорил, и люди всех сословий соглашались, что то был образец истинной любви и доблести".
Случилось так, что в это время прокурор провинции приказал распять нескольких грабителей возле этой могилы, и у крестов был поставлен стражник. Увидев свет и услышав стоны, он оставил свой пост, чтобы удовлетворить любопытство.
Он захотел утешить вдову и предложил разделить с ним ужин, но в ответ она лишь еще яростнее била себя в грудь и рвала на голове волосы, которые потом бросала на мертвое тело мужа. Тогда солдат обратился к служанке, и она, соблазнившись запахом вина, не смогла сопротивляться его любезным предложениям. Подкрепившись, она обратилась к хозяйке, побуждая ее перестать рыдать и опять начать радоваться жизни – пока. К счастью, та послушалась, вскоре вкушала пищу и пила вино с тем же аппетитом, что и служанка, а неожиданный пришелец пособничал и подстрекал ее. "Что же, – замечает Петроний, – всем известно, о чем думает человек, когда насытится". Солдат был привлекательным молодым человеком и вознамерился удовлетворить сексуальный голод матроны, а служанка ему умело помогла. Женщина уступила, и они провели остаток ночи вместе. Следующие две ночи любовники провели в любовной игре, они ели и пили, прикрыв дверь склепа, "чтобы всякий пришедший на могилу думал, что достойнейшая дама скончалась на теле мужа".
Тем временем родственники одного из распятых, видя, что солдат покинул пост, использовали его отсутствие, чтобы забрать тело и похоронить.
Увидев, что случилось, солдат насмерть перепугался: за оставление поста его могли казнить. Он решил заколоть себя мечом и просил любовницу приготовить могилу для него. Женское сердце дрогнуло, у нее оставался только один выход, и она решилась: "Небеса не потерпят, чтобы я одновременно глядела на мертвые тела двух любимых мною мужчин. Скорее я распну мертвого на кресте, чем разрешу погибнуть живому". Солдат не стал терять время, а исполнил задумку сметливой женщины.
Вернувшись, он провел еще одну радостную ночь у могилы. "На следующий день, – заключает Петроний бессмертную повесть, – некоторые гадали, как это мертвый умудрился попасть обратно на крест"[13].
Часть 3. Добродетель против галантности.
Глава 1
Под влиянием христианства мораль и нравы Римской империи начали постепенно меняться. До сексуальной свободы было еще далеко, новая религия проповедовала целомудрие мужчин и женщин, что находило отражение в литературе эпохи. Римляне, как и греки, считали сексуальную распущенность естественной, сочинения писателейсатириков Овидия, Ювенала, Петрония и Марциала изобилуют яркими описаниями сексуальных сцен, но классическая римская литература свободна от порнографии. Христианская церковь не могла игнорировать проблему отношения полов, хотя и не была первой религией, проповедовавшей воздержание.
Императрица Феодора, вышедшая замуж за Юстиниана и правившая вместе с ним двадцать лет, до самой своей смерти в 547 году, в молодости была наездницей в цирке, а потом куртизанкой, прославившейся многочисленными любовниками. Однако позже она устремилась в объятия добродетели и начала бороться с пороком и развратом с безжалостностью неофита. Однажды в Константинополе она приказала забрать с улиц и из борделей пятьсот женщин и запереть их в "дом раскаяния" на противоположном берегу Босфора.
Не было ничего удивительного в том, что многие из них от отчаяния утопились в море. Феодора превратилась в жестокую ревнительницу нравственности, почти садистку. Прокопий и многие другие писатели описывали, как она отправила на пытку одного из своих прежних любовников и приходила в застенок, чтобы насладиться наказанием. Мало кто осмеливался ослушаться ее приказов. "Если будете плохо выполнять мои приказания, я велю спустить с вас шкуру, клянусь Богом!" – кричала Феодора. Из-за ее мимолетного каприза человека могли запороть до смерти: так случилось с мужем одной из ее любимиц, который заявил, что невеста его не была девственницей.
Идею чистоты и целомудрия Церковь внедряла двумя методами. Во-первых, умерщвлением плоти, и любимейшим инструментом здесь была розга.
Отшельники и анахореты, монахи и монахини хлестали себя и друг друга с ревностным усердием, убежденные, что изгоняют дьявола. Если в монастыре кого-нибудь из монахов уличали в "недопустимой близости с женщиной", его наказывали, сажая на два дня на хлеб и воду или приговаривая к двум сотням плетей. (Самые закоренелые чревоугодники сами выбирали порку.) Раннехристианский римский историк Палладий в сочинении "Рай Святых Отцов" описывает храм в окрестностях Александрии, возле которого росли три пальмы, и на каждой висело по хлысту. Один предназначался местным отшельникам, другой – разбойникам, а третий – случайным прохожим, если бы вдруг их понадобилось выпороть. Без дела они не висели.
12
Во времена античности люди верили, что порка излечивает от импотенции. Убеждение это было основано на увеличении притока крови к половым органам, вызывающем эрекцию и сладострастное удовлетворение.
13
Эта история с очевидными элементами садомазохизма повторяется во многих сочинениях, в том числе в "Святой смерти" епископа Тейлора (1651 г.). В некоторых версиях этой истории вдова калечит останки мужа, чтобы они больше напоминали распятого грабителя.