Боккаччо даже заставляет своих героинь краснеть от стыда. В первом рассказе повествуется о монахе, который так шумел, занимаясь любовью с хорошенькой крестьянкой, которую затащил к себе в келью, что его слышит аббат. Прогнав нечестивца, он тоже предается амурной игре. Обитательницы виллы мягко укоряют рассказчика, заявляя, что "не следует рассказывать подобное дамам" (первый день, четвертая новелла). Читатель, однако, совершенно убежден в формальности протеста. Боккаччо непристоен, но невероятно остроумен.
Многие новеллы описывают разнообразные ситуации соблазнения замужних женщин, хотя в каждой обязательно содержится "моралите", как, скажем, в 8-й истории дня восьмого, где муж, запертый в сундуке, слышит, как жена его совокупляется с любовником. Главной мишенью насмешек писателя становится Церковь. Одна из самых веселых историй повествует об аббатисе, которую ночью будят монахини, сообщая, что одна из сестер – Изабетта – привела к себе в келью юношу. Сама же аббатиса проводит время со священником. Быстро встав и одевшись в темноте, она по ошибке накидывает на голову вместо вуали его штаны.
Сурово отчитывая провинившуюся сестру Изабетту, аббатиса внезапно обнаруживает промах и, "понимая, что его не скрыть, заключает, что от вожделений плоти уберечься невозможно, и пусть каждая сестра развлекается как хочет, но тайно".
Отпустив девушку, она возвращается к своему любовнику, а Изабетта идет к юноше, которого потом много раз снова приводит в свою келью назло завистницам. "Те же, у которых прежде не было любовников, теперь тайно пытают удачи, и многие – успешно".
Только в одной новелле – 9-й десятого дня – мы находим некоторые садомазохистские краски.
Одна из дам начинает ее следующей присказкой:
Доброму коню и ленивому коню надобна погонялка, Хорошей женщине и дурной женщине – палка.
Это история о Джозефо, который приводит своего приятеля Мелиссо домой поужинать и встречает очень холодный прием от жены. Оставшись недовольным поданной едой, он вырезает дубовую палку, хватает жену за волосы, швыряет ее на пол и принимается колотить изо всех сил. Она просит пощады, умоляя не убивать ее, и вдобавок "обещает никогда более не противоречить его желаниям".
Но он продолжает бить ее. Пока "не осталось у жены ни одного местечка на спине, которое не было бы помято", а он не выбился из сил. На следующее утро она покорно спросила, что ее муж и господин хотел бы получить на завтрак, и, когда Джозефо с другом садятся за стол, они "находят все отлично приготовленным, как и было приказано". Рассказчица поясняет, что "все женщины по природе слабы и капризны, потому для исправления тех из них, кто дозволяет себе переходить границы приличий, требуется палка, которая бы их покарала. Чтобы поддержать добродетель слишком робких, необходима палка, которая бы их поддержала и внушила страх".
Неудивительно, что сия новелла "вызвала ропот у дам и смех среди молодых людей".
Одна из самых знаменитых историй "Декамерона" повествует о том, "как загнать дьявола в ад" (третий день, десятая новелла). "Прелестные дамы, вы, вероятно, никогда не слышали, как "загоняют черта в ад, – начинает рассказчик. – Желая способствовать спасению ваших душ, спешу сообщить, что, хотя Амур охотнее посещает веселые дворцы и роскошные покои, он не прочь показать свою власть и в густой чаще лесов, среди суровых гор и пустынных пещер, из чего вы можете заключить, что все мы в его власти".
Прекрасная юная новообращенная язычница Алибек из Туниса спрашивает юношу-христианина, как лучше служить Богу. Тот отвечает, что лучше всего отрешиться от мира и его забот, как это делают отшельники в пустыне Фиванды. Она удаляется в пустыню, где встречает молодого отшельника по имени Рустико. Пораженный ее красотой, он приглашает ее в свою келью. Желая "просветить" девушку, он начинает с пространной лекции о великой борьбе между Богом и Сатаной и сообщает, что Бог, осудив дьявола на пребывание в аду, признает самым достойным то служение, когда люди "его туда загоняют". "Вскоре ты это узнаешь, следуй моему примеру", – говорит Рустико, снимает с себя всю одежду и падает на колени, будто бы собираясь молиться. Потом он велит обнажившейся девушке тоже встать на колени.
В большинстве ранних английских изданий "Декамерона" рассказ о случившемся дальше дан на средневековом итальянском. Впервые весьма тонкий перевод на английский язык был сделан в 1886 году Джоном Пейном. "Когда он стоял таким образом и вожделение его разгорелось пуще прежнего, совершилось восстание плоти, увидев которую, изумленная Алибек сказала: "Рустико, что это за вещь, которую я у тебя вижу, что выдается наружу, а у меня ее нет?" "Дочь моя, – ответил Рустико, – это и есть дьявол, о котором я тебе говорил, видишь ли, он причиняет мне теперь такое мучение, что я едва могу вынести". Девушка изумляется: "Хвала тебе, ибо я вижу, что мне лучше, чем тебе, потому что этого дьявола у меня нет". На что Рустико тут же объясняет: "Ты права, но у тебя есть другая вещь, которой у меня нет". "О чем ты говоришь?" – спрашивает Алибек. И Рустико поясняет: "У тебя – ад.
Думаю, ты послана сюда для спасения моей души, ибо, если этот дьявол будет досаждать мне, а ты захочешь настолько сжалиться надо мной, что допустишь, чтобы я снова загнал его в ад, ты доставишь мне величайшее утешение, а Небу великое удовольствие, ведь ты пришла в пустыню, дабы служить Богу". Девушка простодушно отвечает: "Отец мой, коли ад у меня, то пусть это будет, когда вам угодно". И Рустико: "Дочь моя, да будешь ты благословенна! Пойдем же и загоним его туда так, чтобы потом он оставил меня в покое".
Так сказав и поведя девушку на одну из постелей, он показал ей, что следует делать, чтобы "заточить" этого проклятого.
Девушка, до того никогда не "загонявшая никакого дьявола в ад", в первый раз ощутила некое неудобство и сказала Рустико: "Правда, отец мой, ужасное создание, должно быть, этот дьявол – настоящий враг Божий, потому что и аду, не то что другому, больно, когда его туда загоняют".
Рустико замечает: "Дочь моя, так не всегда будет".
И, дабы этого не случилось, они, прежде чем сойти с постели, "загнали его туда раз шесть, так что на этот раз так выбили ему гордыню из головы, что он охотно остался спокойным". Когда же впоследствии "он часто поднимал голову, девушка всегда оказывалась готова наказать врага, и игра эта стала ей нравиться. Она говорила Рустико: "Вижу я, правду говорили те почтенные люди в Капсе: подвижничество – сладкая вещь. Не помню, чтобы я дедала что-либо еще, что было бы мне таким удовольствием и утехой, как "загонять дьявола в ад".
Она сама приходила к Рустико и говорила: "Отец мой, я пришла сюда, чтобы служить Господу, а не отдыхать, пойдем загонять дьявола в ад". А еще она наивно спрашивала: "Рустико, я не понимаю, почему дьявол бежит из ада? Ведь мой ад так охотно принимает и держит его!" Девушка так изнурила Рустико "подвижничеством", что порой его пробирала дрожь. Он стал говорить ей, что дьявола следует наказывать и загонять в ад лишь тогда, когда он от гордыни поднимает голову, сейчас же мы так его "усмирили", что он долго не воспрянет. Однажды девушка сказала ему: "Рустико, твой дьявол наказан и более тебе не надоедает, но мой ад не дает мне покоя, потому ты хорошо сделаешь, если при помощи твоего дьявола утешишь бешенство моего ада, как я моим адом помогла сбить гордыню с твоего дьявола". Рустико, питавшийся корнями злаков и водой, не мог соответствовать ее желаниям, вследствие чего девушка, которой казалось, что она не достаточно усердно служит Богу, начала роптать. "Декамерон" не был немедленно запрещен Церковью, как этого можно было бы ожидать. Лишь в конце пятнадцатого столетия книгу отправили в пламя "костра суетных вещей" Савонаролы, но то было уже время фанатиков. Только в середине следующего века, когда в Европе усилилось влияние Реформации, папа Павел IV поместил книгу в "Свод запрещенных сочинений" (этот запрет не распространялся на издания с подправленными местами), но вовсе не из-за ее непристойности, а "по причине богохульного внимания автора к проступкам духовенства, а именно жадности и лживости".