Так, в 1905 году Комсток вынудил Нью-йоркскую Публичную библиотеку перенести "Человека и сверхчеловека" Шоу в резервный фонд. "Комстокизм" превращает Соединенные Штаты в посмешище, – говорил Шоу. – Европейцев это радует, поддерживая мнение Старого света о том, что Америка – провинция, второсортная деревенская цивилизация". В двадцатых годах, через десять лет после смерти Комстока, преподобный Дж. Фрэнк Чейз, методистский священник и секретарь Бостонского отделения "Общества наблюдения и стражи", так объяснял, что есть непристойность: "Романист вправе написать, что Джон и Мери легли в постель и у Мери через какое-то время появился ребенок, но как только он начинает описывать, что именно предпринял Джон, желая пробудить чувства Мери, его книга становится непристойной, и я ее запрещаю".
В начале XX века были предприняты многочисленные попытки отменить "Закон об импорте".
Сенатор Бронсон Катинг из Нью-Мехико почти добился отмены запрета на ввоз непристойных книг, но ему помешал сенатор Смут из штата Юта, и поправка Катинга не прошла. Сделали всего одно послабление: Главный казначей США мог теперь по своему усмотрению."допускать так называемые классические сочинения признанного литературного или научного достоинства для импорта в некоммерческих целях". (Поправку приняли под сильным давлением интеллектуальной и юридической элиты.) Тем временем Огдэн Мэнни в "Нью-йоркерс" поместил эпиграмму на сенатора из Юты:
Шеф ФБР Гувер не уставал предупреждать общество, что порнография провоцирует сексуальные преступления, его тревогу разделяли многие руководители полиции по всей стране. ("Она порождает преступников быстрее, чем мы строим тюрьмы, чтобы сажать их".) Статистика утверждала, что двадцать девять миллионов американцев являются читателями "сексуально-садистской дешевой стряпни" Микки Спиллейна. Дело дошло до Конгресса. В докладе Специального комитета Конгресса 1962 года порнография в стране превратилась в серьезный бизнес. "Погоня за наживой заставляет забыть об общепринятых нормах приличий и хорошего вкуса, это не только национальный позор, но и угроза гражданскому благополучию. Так называемые "карманные книги", бывшие поначалу дешевыми изданиями пристойных сочинений, превратились в чтиво для масс, разжигающее чувственность, воспитывающее аморальность, лживость, извращенность и упадничество". Комитет, руководимый конгрессменом Хьюго Гейтингсом, разделил порнографию на три вида: "покет-бук", журналы и комиксы. Особенно жестко осуждалась торговля журналами с "соблазнительными фотографиями".
Имелись в виду фотографии красоток, чья нагота едва прикрыта одеждой, или фотографии женщин одетых, но "в вызывающих позах, подчеркивающих их формы". Журналы для нудистов и издания, "демонстрирующие красоту мужского тела на потребу гомосексуалистам" также подвергались осуждению.
Конгресс и в последующие годы продолжал жестко контролировать выпуск печатной продукции. Так, в 1960 году для дачи показаний комитету под председательством Кэтрин Грэнахан был вызван Чарльз Китинг, юрист организации "Граждане за приличную литературу" из Цинциннати (Огайо). Сенаторы считали, что "этот человек много сделал для организации ячеек движения по всей стране, и они сыграли заметную роль в борьбе с "торговцами грязью".
Китинг, военный летчик и бывший чемпион США по плаванию, поведал членам комитета о своей борьбе с авторами, в том числе научных сочинений, посвященных сексу.
Большую ошибку совершают те, кто полагает, что психологи и психиатры не видят вреда в подобных изданиях, больше того, считают их полезными…
Слишком много внимания общество уделяет охотникам за сенсациями, подобными Кинси, а они делают сомнительные выводы, опираясь на сомнительные факты, и водят публику за нос, выдавая свои фантазии за научные исследования.
Эберхард и Филлис Кронхаузены, с помощью сторонников-журналистов, распространяют среди горожан свои абсурдные грязные домыслы и варварские измышления.
Они и их последователи апеллируют к толпе, призывая на помощь самое мерзкое распутство.
Стоит только пролистать их сочинения, чтобы убедиться: в них нет научных исследований, одно лишь неприкрытое потакание половому инстинкту любителя "клубнички" да пропаганда весьма сомнительных психологических умозаключений.
В основе их концепции лежит гипотеза, будто бы чувство вины является следствием нравственных организаций, а вылечить от него можно, разрушив эти ограничения. В качестве примера они берут мальчика, занимающегося онанизмом и мучимого чувством вины. Кронхаузены пишут, что, взявшись избавить его от депрессии, они не стали бы бороться с пагубной привычкой, а постарались бы убедить его в том, что не следует подавлять желание, а следует избавляться от пуританских представлений считать онанизм грехом".
Китинг поведал комитету, как ему удалось "почистить" газетные киоски родного штата. Организация "Граждане за приличную литературу" разработала ряд правил их работы.
Первым большим успехом "Граждан" стал арест и суд над одним из самых крупных распространителей журналов и газет. Одновременно была арестована партия из 16 000 экземпляров порнографических журналов, "грязных" картинок и книг о сексуальных извращениях.
На суде, который вынес решение оштрафовать ответчика на 400 долларов и возложить на него оплату судебных издержек и приговорил подсудимого к шести месяцам тюремного заключения, и был заслушан в качестве свидетеля профессиональный психолог – не "охотник за сенсациями" вроде Кинси, а уважаемый профессор, заведующий кафедрой психологии университета Цинциннати Артур Билз. "Я провел тщательное изучение всех этих журналов – иллюстраций и текста, – сказал он. – И был в шоке. У нас в университете хранятся под замком книги по патопсихологии. Доступ к ним имеют только студенты старших курсов. Но предложенная мне для изучения "литература" содержит такие свидетельства ненормальной сексуальной практики, что далеко превосходит все изложенное в наших справочниках. И это лежит на прилавках газетных киосков, доступное всем, даже детям и подросткам".
Когда Чарльза Китинга спросили, считает ли он, что "Граждане" могут уйти на покой, он ответил: "Вовсе нет. Дело наше следует продолжать. У нас есть программа, рассчитанная на 5-10 лет. Мы мыслим в общегосударственном масштабе и работаем над созданием общенациональной организации". Как и следовало ожидать, Китинг был настроен более чем оптимистично. "Когда седовласый продавец осознает, что он вовсе не защитник свободы, а распространитель самой опасной грязи, гадине придется убраться туда, откуда она явилась".
Несмотря на отчаянную борьбу Китинга и его соратников, их противники не торопились сдаваться. Сочинения Кинси и Кронхаузенов по-прежнему были общедоступны, даже в Огайо.
Глава 3
Ситуация в Америке менялась, не оставалась в стороне от либеральных веяний и Англия. Был утвержден новый критерий определения непристойности. В 1959 году парламент принял "Акт о непристойных публикациях", который должен был "усилить Закон о порнографии". "Акт" стал результатом парламентских дебатов и слушаний, на которых рассматривались судебные иски против отдельных литературных произведений, в том числе против "Бабника" Стенли Кауфмана (роман свободно печатался в США под названием "Натянутая веревка").
Новый критерий был сформулирован следующим образом: "Настоящим Актом публикация признается непристойной, если вся она (или отдельные ее части) направлена на развращение личности".
Имелись в виду любые публикации, живописные произведения, радиопостановки и фильмы. "Акт" подвел юридическую основу под решение судьи Стейбла о романе "Бабник", заявившего, что литературное произведение следует оценивать, исходя из его воздействия на среднего гражданина, а не на гипотетическую школьницу.
Книготорговцы, издатели и авторы получили возможность, опираясь на "Акт", защищаться, а наказание за распространение "непристойных" изданий ограничивалось 100 фунтами штрафа и шестью месяцами тюремного заключения. Большое жюри могло налагать большие штрафы и приговаривать к заключению сроком до трех лет.