– Да, сэр, и у нас, и в Америке. Ее часто переиздавали.
– Полагаете ли вы, что сочинение, лишенное литературных достоинств, могло выдержать два столетия изданий и переизданий?
– Нет, безусловно, нет!
Дальше Куиннелл заявил, что многие серьезные обозреватели вполне положительно отзывались о "Фанни Хилл", считая книгу исторически значимой, в том числе английские критики В. С. Притчет, Дж. В. Ламберт, Маргарита Ласки, X. Ф. Зиман, Бриджит Брофи. Проявили интерес к роману и американские периодические издания.
Куиннелл поведал суду, что, окончив Вестминстерский колледж, Клеланд поступил на правительственную службу, а потом отправился на Восток.
Когда же там наступили тяжелые времена, он вернулся в Англию, где попал в долговую тюрьму.
– За книгу ему заплатили двадцать гиней? – спросил Хатчинсон.
– Кажется, да.
– Задумывал ли он ее как эротический роман?
– Очень трудно судить о замысле автора. Полагаю, он хотел создать такую книгу, которая бы раскупалась.
– В книге сексуальная тема освещена достаточно откровенно?
– Да.
– В некоторых сценах описаны нормальные сексуальные сношения, но иногда читатель сталкивается со сценами явно извращенческими. Что вы можете сказать по этому поводу?
– Устами своей героини автор протестует против сексуальных отклонений, заявляя, что любовь есть венец жизни, а секс – лишь одна из составных любви. Фанни сторонница наслаждения естественным сексом, она не одобряет "причуд".
– Находите ли вы, что в сексуальных сценах книги видны болезненные, упаднические настроения самого автора?
– Нет, я так не думаю.
– Там нет ругательств, нецензурных слов?
– Я не заметил.
– Помимо сцены порки, есть ли в этой книге описание жестокостей?
– Нет, садистские детали, столь часто встречающиеся в современных романах определенного толка, отсутствуют. Каким бы странным это вам ни казалось, автор уважал человеческую личность.
Куиннелл отметил, что "Фанни Хилл", конечно, не является литературным шедевром, но каждый, кто задумает писать социальную историю XVIII века, вынужден будет ссылаться на "Фанни Хилл" и упомянуть заслуги Клеланда. "Фанни Хилл" очень повлияла на Хагарта, когда тот писал "Успехи шлюхи". Клеланд описывал не просто сексуальные приключения своей героини. Восемнадцатый век был эпохой Просвещения, а писатель – весьма образованным человеком, хорошо знавшим литературу своего времени.
Хатчинсон прочитал отрывок из книги – описание тела героини – и спросил:
– Описание само по себе не возбуждает читателей, а что вы можете сказать о стиле автора?
– Думаю, стоит сказать о языке Клеланда: он был хорошо образован и прекрасно знал мировую литературу.
Прокурор спросил, не считает ли свидетель, что история рассказана с позиции женских представлений о плотских удовольствиях.
Куиннелл ответил:
– Я нахожу желание Фанни наслаждаться независимо от удовольствия любовника почти революционным. Это шаг на пути женской эмансипации.
Хатчинсон прочел отрывок из предисловия Куиннелла к американскому изданию "Фанни Хилл": "Мы все ищем убежище от тошнотворной смеси сексуального голода и преступной ярости… Фанни Хилл испугалась бы, встретившись с леди Чаттерлей".
– Вы подтверждаете написанное вами?
– Да, сэр.
– Вы читали "Леди Чаттерлей"? Почему вы сравниваете книгу Лоуренса с "Фанни Хилл"?
– Я не стал бы сравнивать таких разных писателей, как Лоуренс и Клеланд. Лоуренс не так выразителен, ему свойственны сентиментальность и наставительность, Клеланд же привлекает своей откровенностью.
– Находите ли вы в книге оскорбительные или грубые пассажи?
– Нет, ваша честь.
– Вы изучали ту эпоху, действительно ли в публичных домах случалось то, что описано Клеландом?
– Скорее всего, так.
– Считаете ли вы, что книга может провоцировать ярость, грубость, жестокость или извращения?
– Никакого садизма в книге нет. Сцена порки описана так, что не остается сомнений: автор осуждает это явление.
Гриффит-Джоунз начал перекрестный допрос, спросив свидетелей, кто, по его мнению, будет покупать книги в "Волшебном магазине". Свидетель ответил, что "уж точно не любители, "хорошей" литературы", хотя в ней прекрасно описан Лондон и лондонцы из различных слоев общества.
– Вы всерьез утверждаете, что книга имеет историческую ценность?
– Да.
Прокурор закрыл первый день слушаний, попросив Куиннелла подготовить для зачтения несколько отрывков, подтверждающих, по его мнению, историческую ценность романа. 27 января, второй день "Я посвятил три или четыре часа своего времени и перечитал "Фанни Хилл", – сказал Куиннелл, как только возобновился перекрестный допрос, – и отметил около сорока мест, которые сам использовал бы, если бы писал труд по социальной истории XVIII века. Тот отрывок, в котором речь идет о смерти нескольких братьев и сестер Фанни, наглядно иллюстрирует ситуацию с детской смертностью. Мать Фанни содержала дневную школу – весьма распространенный вид образовательных учреждений того времени. Из других отрывков мы узнаем, как одевались судьи или молодые девушки. По всей книге во множестве рассыпаны упоминания о деньгах: когда Фанни приезжает в Лондон, то платит за комнату почти столько же, сколько отдала бы в 1900 году, – две-три гинеи".
Когда Куиннелла спросили, чем могла заинтересовать книга хозяев магазина на Тоттэнхем-Кортроуд, он ответил:
– Я думаю, они просто ошиблись) хотя потом, возможно, заинтересовались.
Гриффит-Джоунз зачитал суду два отрывка: в первом описывалось, как одевалась молодежь в Лондоне в XVIII веке, вторым была сексуальная сцена, и спросил, купит ли обычный человек "Фанни Хилл" из-за первого или же из-за второго фрагмента? Что он будет читать с большим интересом?" – Это во многом зависит от человека, – ответил Куиннелл. – Конечно, найдутся такие, кто станет покупать книгу из-за отдельных – "особых" – фрагментов. Хотя я помню, что одному моему другу ее рекомендовал наставник в Кембридже.
Затем Гриффит-Джоунз перешел к эпизоду с мистером Барвиллом, большим любителем порки, в котором была подробно описана одежда Фанни: "На мне было свободное дезабилье… все из тончайшего полотна. Пеньюар, нижняя юбка, чулки и атласные домашние туфельки – снежно-белые… В таком наряде я выглядела жертвой или ведьмой на костре, волосы мои ниспадали свободными золотисто-каштановыми локонами по плечам". Фанни должна была принести себя в жертву отвратительному животному, мужчине, который не мог возбудиться, пока его хорошенько не отхлестают. Он спросил, не кажется ли Куиннеллу, что в конце этой сцены Фанни входит во вкус порки?
– Против ее воли, ваша честь, – ответил тот.
Куиннелл не отрицал, что Фанни получила удовлетворение от экзекуции, но занималась этим не по собственному желанию.
Свидетель и прокурор разошлись во мнениях относительно эпизода соблазнения двумя женщинами "Добряка Дика". Гриффит-Джоунз назвал его отвратительным, Куиннелл не согласился, заявив, что хороший роман не обязан быть на 100% достоверным.
– Вы читали книги Яна Флеминга о Джеймсе Бонде? – спросил Хатчинсон Куиннелла.
– Да, ваша честь, некоторые читал, – ответил тот.
– Находите ли вы их достоверными?
– Думаю, писатель многое придумал.
– Знаете ли вы случаи, когда серьезные литературные произведения закупались книготорговцами не из-за их достоинства?
– Конечно. Такое случалось даже с Библией.
– А "Мадам Бовари"?
– Еще бы, ваша честь! Да что там Флобер, подобная судьба могла постичь и Аристотеля.
– Вы как считаете, многочисленные сексуальные сцены в "Фанни Хилл" принижают ее литературные достоинства?
– Напротив, они украшают книгу.
Вторым свидетелем был X. Монтгомери Хайд, литератор и адвокат. Он заявил, что является магистром искусств Оксфордского университета, доктором литературы университета Белфаста и профессором истории и политических наук университета в Пенджабе, Лахор. Девять лет он был депутатом парламента от юнионистской партии, округ Северный Белфаст. Хайд сообщил, что недавно завершил исследование "История порнографии", и оно должно выйти в этом году. При работе над книгой ему пришлось прочитать множество книг разных эпох, начиная с Овидия и до наших дней.