Теперь мне остается только поделиться с Вами воспоминаниями о том, что я видел наиболее замечательного в горах, начиная от Бимбара и до этого места (собственно говоря, с этого мне и следовало бы начать). После того я расскажу Вам о нескольких небольших поездках, которые мне пришлось предпринять в разные концы этого государства, и сообщу Вам все, что я знаю об остальных окрестных горах.
Что касается прежде всего нашего путешествия из Бимбара сюда, то меня чрезвычайно удивило, что в первую же ночь, после того как мы выехали из Бимбара и вступили в горы, мы перешли из знойного пояса в умеренный. Стоило нам только перебраться через эту ужаснейшую стену в мире — я хочу сказать, через эту высокую, крутую, черную и обожженную солнцем гору Бимбар — и начать спускаться с другой стороны, как воздух оказался сносным, более свежим, а климат — более мягким и умеренным.
Но что меня еще больше удивило в этих горах, так это то, что я внезапно почувствовал себя перенесенным из Индии в Европу. Когда я увидел, что земля покрыта всевозможными растениями и деревьями, какие бывают у нас (за исключением тимиана, майорана и розмарина), то мне показалось, что я нахожусь где-то в горах нашей Оверни, среди леса со всевозможными деревьями — елями, зелеными дубами, вязами. Я был этим особенно удивлен, потому что в знойных областях Индостана, откуда я прибыл, я почти не видел ничего подобного.
Между прочим в отношении растений меня удивило то, что на расстоянии полутора дней пути от Бимбара я увидел гору, которая была покрыта растительностью с обеих сторон, но с той разницей, что целый склон горы, спускавшийся на юг по направлению к Индии, был покрыт смешанными растениями, индийскими и европейскими, тогда как на северном склоне я увидел только европейские растения; можно было подумать, что на южном склоне воздух и температура взяты из Европы и из Индии, а на северном — только из Европы.
В отношении деревьев я удивлялся, как в природе рост сменяется гниением. Я видел, как в пропастях, куда никогда не проникал человек, сотнями лежали друг на друге деревья, омертвевшие, наполовину сгнившие от старости. А на том месте, откуда они упали, вырастали новые, молодые деревья. Я видел также деревья, которые сгорели, потому ли, что в них ударила молния, или потому, что они загорелись в самый разгар лета от трения друг о друга, когда жаркий и свирепый ветер раскачивал их, или, может быть, как утверждают местные жители, огонь сам возникает, когда деревья становятся старыми и сухими.
Я восхищался также естественными водопадами, которые мы встречали среди этих скал. Один из них был так восхитителен, что, несомненно, ему не найдется равного. Издали еще видно, как со склона высокой горы по длинному каналу, темному от деревьев, которыми он прикрыт, сбегает поток, который вдруг низвергается вниз с крутой скалы, с огромной высоты и с оглушительным шумом. На скале, которую Джахангир велел сравнять специально для этой цели, был сооружен большой помост, для того чтобы двор мог по пути отдохнуть там и вблизи наслаждаться зрелищем этого удивительного чуда природы, которое, как и те старые деревья, о которых я только что говорил, носит следы глубокой древности и существует чуть ли не спокон веку.
Во время всех этих развлечений произошел странный инцидент. В тот день, когда государь взбирался на гору Пир-Панджал (Пирепенджал), которая выше всех остальных и с которой вдали открывается вид на Кашмир, в этот день, повторяю, когда он взбирался на эту гору в сопровождении длинной вереницы слонов, на которых сидели женщины в микдемберах, один из этих слонов вдруг испугался, как говорят индийцы, от того, что подъем был очень длинен и очень крут. Он стал отступать, тесня того, кто шел за ним, тот стал теснить слона, следовавшего за ним, так что в результате пятнадцать слонов не могли повернуться на этой дороге, очень крутой и узкой, и упали в пропасть. К счастью для этих бедных женщин, спуск в пропасть был сравнительно отлогий, поэтому оказалось только трое-четверо убитых, но все пятнадцать слонов остались в пропасти; когда эти огромные туши падают под тяжелой ношей, которой их нагружают, они уже не могут подняться, даже на хорошей дороге. Когда два дня спустя мы проходили мимо этого места, я заметил, что некоторые из слонов еще шевелили хоботами.
Это происшествие вызвало большое замешательство в армии, которая уже четыре дня шла цугом по заведенному порядку по горам. Чтобы вытащить из пропасти этих женщин и все обломки, пришлось сделать остановку, которая продолжалась всю остальную часть дня и всю ночь; всем пришлось остаться там, где они находились, ибо в некоторых местах нельзя было двинуться ни вперед, ни назад и ни у кого не было при себе носильщиков, которые несли бы их шатры и продовольствие. Я лично еще устроился сравнительно благополучно: мне удалось выбраться с дороги и найти местечко, где я мог улечься и поставить свою лошадь; на мое счастье, один из слуг, сопровождавших меня, имел при себе немного хлеба, который мы поделили между собой.