На другой день довольно поздно мы уже были среди этих островов и, отыскав место, где мы, как нам казалось, были недоступны для нападения тигров, устроили стоянку и разожгли костер. Я приказал приготовить на ужин пару куриц и блюдо из пойманной нами рыбы, которая оказалась превосходной. Тотчас после того, как все поужинали, я до наступления ночи велел грести дальше; из боязни заблудиться среди этих каналов в темноте мы отклонились от большого канала, найдя убежище в небольшом закоулке, где к толстой ветви дерева на изрядном расстоянии от берега в безотчетном страхе перед тиграми привязали лодку. Ночью, пока я был на часах, я стал свидетелем любопытнейшего явления природы, которое, впрочем, я сам до того дважды наблюдал в Дели. Это была лунная радуга — огромная цветная арка вокруг луны; я показал ее спутникам, особенно удивив при этом двух португальских моряков, которых я взял к себе в лодку по просьбе одного из моих друзей, — они сказали, что подобного никогда не видывали и о подобном никогда не слыхивали.
На третий день мы блуждали среди каналов, покуда, наконец, не встретили португальцев из тех, кто промышлял выпаркой соли на одном из островов; они указали нам правильное направление, на которое мы с грехом пополам и вернулись. Той ночью мы, как обычно, привязались к дереву в небольшой протоке. Мои португальцы, которые были полны впечатлений от того, что видели в прошлую ночь и зорко следили за небом, разбудили меня, чтобы я увидел другую радугу, столь же прекрасную, что и вчерашняя. Не подумайте, однако, что я принял за радугу гало: гало я ведь хорошо знал — редко когда в сезон дождей нет этого явления — ореола вокруг луны — хотя бы раз в месяц в Дели, хотя это бывает, когда луна довольно высоко над горизонтом, ибо замечено, что это абсолютно необходимое условие. Я наблюдал гало по три-четыре ночи подряд, причем иногда они были двойными. Что же до лунной радуги, то она наблюдалась не вокруг луны, а с противоположной стороны, точно так же, как солнечная радуга. Во всех случаях, которые я наблюдал, луна была на западе, а радуга — на востоке, а луна была близка к полнолунию — это, я полагаю, ибо в другое время света было бы недостаточно, чтобы сформировалась радуга; наконец, эта радуга не была столь белой, как гало — у радуги ощущалось даже некоторая цветовая гамма. Таким образом, вы можете убедиться в том, что мне повезло гораздо больше, чем древним, которые, по свидетельству Аристотеля, ничего подобного не наблюдали.
Вечером четвертого дня мы отошли, как обычно, от главного протока в безопасное место, и пережили самую необычайную ночь. Дыхания ветра не чувствовалось, и воздух стал настолько горячим и удушающим, что мы едва могли дышать. Кустарник вокруг нас был настолько наполнен светящимися насекомыми — светлячками, что, казалось, подожжены были сами кусты, и время от времени пламя поднималось то с той, то с другой стороны, пламя пугало наших мореходов, которые считали это проделками чертей. Два из этих огней были особенно замечательны. Первый был большим огненным шаром, который продолжал гореть дольше, чем время, за которое можно было прочесть один раз «Отче наш»; второе, длившееся больше четверти часа, походило на охваченное пламенем дерево.