На фоне этих нескончаемых разговоров Карл XII начал действовать. Момент был знаменательный. В середине сентября русские дипломаты в Стамбуле с почетом отбыли на родину, после того как вопрос о новых границах между Россией и Османской империей был решен к удовлетворению обеих сторон. Игра, которую долго вел в Турции шведский король, потерпела провал, и он тоже стал готовиться к возвращению домой. Карл объяснил правительству султана, что ехать через Польшу не может — в Польше одержали верх его враги, — но проехал бы через подвластную императору Священной Римской империи Венгрию после того, как там закончится эпидемия чумы. Путешествие шведского монарха через всю Центральную Европу требовало, разумеется, дипломатической и материальной подготовки. Деньги поступили на этот раз не от турок, а от венских банков и иных частных заимодавцев. Общим счетом свыше 100 тысяч риксдалеров были выданы под процент, колебавшийся от 9 до 30%, что показывало, каким ничтожным кредитом пользовался у европейских банкиров шведский король.
Получив деньги и документы, необходимые для проезда через имперские земли, Карл пустился в путь. Хотя император охотно встретился бы со своим венценосным гостем, тот предпочел путешествовать инкогнито. Кроме того, в 1700 г. Карл, как и многие другие, признал королем Испании французского принца Филиппа, однако титул короля Испании все еще носил также император, так что могли возникнуть проблемы с дипломатическим протоколом{80}. Да и к тому же шведский владыка очень спешил, что могло показаться странным после того, как, по словам голландского посла в Турции графа Якобюса Кольера, «столь отважный государь в течение пяти лет в этой державе давал соблазнять себя простой надежде на перемены в здешнем правлении»{81}.
20 сентября Карл со свитой из 130 человек и турецким эскортом покинул место своего заточения неподалеку от Эдирне. Позднее к нему присоединились поляки и украинские казаки из Бендер, не имевшие с королем более полутора лет никаких контактов. На границе Турции и Венгрии Карл, взяв с собой лишь двух офицеров, расстался с сопровождавшими его отрядами и то в почтовой карете, то верхом помчался в свои владения. В ночь с 10 на 11 ноября некто, одетый в форму капитана шведской армии, постучался в запертые ворота города Штральзунд на Балтике, принадлежавшего тогда Швеции. Король вернулся в свою державу{82}. Путь от Вены до Штральзунда он проделал всего за шесть дней и ночей, и эта небывалая по тому времени скорость только укрепила героический миф о Карле XII, как и история о том, что у прибывшего монарха после многодневной непрерывной езды сапоги пришлось не снимать с ног, а срезать.
Возвращение короля позволило европейцам строить догадки о его намерениях. Не согласится ли он, как полагали в Вене, в знак признательности за благополучный проезд через имперские земли участвовать в мирной конференции в Брауншвейге, которая была инициативой императора? Не пожертвует ли он, как надеялись в Лондоне, своими владениями в Германии в обмен на укрепление союзнических связей с Ганновером, а значит, и с Великобританией? Не смягчит ли он шведскую блокаду Балтики, рассуждали британские и голландские купцы{83}. Из Гааги посланник Пальмквист доносил в Стокгольм, что его собеседники в Республике рассчитывают на ускорение мирного процесса{84}. Как ни странно, никто, по-видимому, не исходил из того, что образ действий Карла останется прежним: драться до последнего.
Положение голландцев от возвращения шведского короля легче не стало. Генеральным штатам, как и всем, предстояло раскрыть карты. Пока Карл находился в Турции, политика Республики была на удивление последовательной. Официально не поддерживая в Северной войне ни одну из сторон, голландцы в то же время позволяли своему послу в Стамбуле посредничать между султаном и царем, а из Амстердама тайно следовали в Россию оружие и офицеры с матросами. Мир между русскими и турками сделал ситуацию в Центральной и Восточной Европе более простой и четкой: с одной стороны — Швеция, с другой — Россия и ее союзники.