Вызывало сомнения, так ли уж выиграет Республика от победы шведов и от господства на Балтике их неуравновешенного короля. В Северной войне голландцы слишком мало ему помогали, чтобы он был им многим обязан. Между тем неприязни к шведам у голландских купцов накопилось предостаточно. Было и такое опасение: в конечном счете главным победителем окажется Франция. Ведь версальский двор вел себя по отношению к Швеции гораздо любезнее, чем голландцы и англичане, а свобода судоходства в Балтийском море значила для французов несравненно меньше. Спустя всего год с небольшим после войны за испанское наследство мысль об усилении влияния Франции на Севере по-прежнему вызывала у голландцев аллергию.
Вызывает удивление, что гораздо реже правящие круги Голландии задумывались о том, благоприятно ли для Республики изменение баланса сил на Балтике в пользу России. Некоторые, прежде всего в Амстердаме, полагали, что победа Петра им выгодна. Но вряд ли все купцы, действовавшие в России, разделяли это мнение. Господство русских на Балтике резко ослабило бы роль Архангельска, где, как уже не раз говорилось, голландцы занимали ведущие позиции, и еще большой вопрос, получат ли их купцы такие же привилегии в захваченных у шведов балтийских портах или же там придется столкнуться с конкуренцией со стороны других иностранных купцов. Стремление царя сделать свою новую столицу торгово-экономическим центром первой величины было неудержимым, а желание самодержавного государя — закон, в самом буквальном смысле слова. Из указа Петра, изданного в ноябре 1713 г., явствовало, что развивать Архангельск он не намерен, а торопится переключить внешнюю торговлю на Петербург. Дружбу между Россией и Голландией это стремление подрывало.
II.
ОДИН ПРОТИВ ВСЕХ И ВСЕ ПРОТИВ ОДНОГО?
На исходе 1714-го и в начале 1715 годов в балтийских делах, на первый взгляд, мало что изменилось. Повсюду делали намеки на мирные инициативы, на практике же все ждали друг друга. Ни Россия, ни Швеция на западноевропейские предложения о перемирии всерьез не реагировали, так что международная дипломатия была фактически бессильна. Многое зависело от позиции Великобритании. Будет ли ее новое правительство вслед за старым настаивать на отправке флота в Балтийское море и будет ли оно пытаться вовлечь в эту экспедицию голландцев?
В продолжение разговоров, которые велись с представителями короля Георга в Гааге перед его отплытием в Лондон, англичане действительно не раз запускали пробные шары в связи с этой темой. Подчеркивалась, естественно, необходимость защищать торговые суда. Правительство Его Величества заверяло голландцев, что конвойные услуги будут оказываться в духе строгого нейтралитета. В середине ноября Генеральные штаты с этим планом наконец согласились и постановили выделить на его осуществление два миллиона гульденов. В казне таких денег не было, поэтому пришлось в очередной раз влезть в долги{85}. Предполагалось послать эскадру из 32 судов, из них 12 должны были предоставить адмиралтейства Республики Соединенных Нидерландов{86}. Все это делалось в надежде вернуть старые добрые времена британско-голландского сотрудничества.
Российские дипломаты тоже не сидели сложа руки. Решение Петра I в октябре 1714 г. направить виднейшего из своих дипломатов князя Куракина{87} в Лондон{88} ясно показывало, что он рассчитывал вести дела с британско-ганноверским окружением короля Георга. Неспособность Швеции выиграть войну не вызывала сомнений, а следовательно, пришла пора поговорить о разделе ее владений. В беседах с Куракиным ганноверец фон Бернсторфф ухватился за прежние высказывания русского посла и стал развивать их дальше: устранив остатки шведской власти на землях Священной Римской империи, можно было определить судьбу принадлежавших Швеции отдельных территорий. Ганноверу его министр уже предназначил самую большую часть: Бремен и Верден{89}. Остальное же пусть поделят между собой Дания и Пруссия.
В Лондоне Куракин обнаружил, что и там уже вовсю торговались из-за бывших шведских владений в Германии. Датчане готовы были уступить королю Георгу как курфюрсту Ганноверскому половину герцогства Бремен, но курфюрст, со своей стороны, должен был выплатить герцогству Гольштейн-Готторп финансовую компенсацию за территорию, отданную этим последним Дании. Вдобавок в Копенгагене ожидали от Георга I солидной субсидии датскому флоту{90}. В Лондоне требования Дании сочли чрезмерными и искали теперь контактов с представителями России и Пруссии, дабы при необходимости заключить наступательный союз против Швеции и без датчан. От российского посла в Берлине Куракин узнал о действительных чаяниях датского двора. В Копенгагене готовы были передать курфюрсту Ганноверскому даже все герцогство Бремен, если он немедленно объявит войну шведам{91}. Однако Георгу трудно было бы воевать со Швецией в качестве властителя Ганновера и одновременно сохранять с ней мир в качестве короля Великобритании. Словом, все сводилось к вопросу, как вовлечь в антишведскую коалицию потенциальных новых участников: Ганновер и Пруссию.