А для голландцев, как, впрочем, и для англичан, одно было связано с другим. Коль скоро британский монарх так явно нуждался в голландцах, то появилась возможность сразу решить еще одну проблему. Посол Арент ван Вассенар сформулировал это со всей ясностью, заявив в Лондоне, что трудно ждать от Республики отправки войск, пока не достигнуто согласия с императором Священной Римской империи по вопросу о голландских гарнизонах в Южных Нидерландах. Нельзя же предоставить императору полную свободу рук на этих территориях{134}. А значит, Великобритания как посредник должна приложить больше усилий к тому, чтобы переговоры, которые давно уже шли в Антверпене, поскорее завершились. Подразумевалось, естественно, что англичане окажут на императорское правительство в Вене некоторое давление.
События в Шотландии поставили британского монарха перед дилеммой. Он, конечно, мог бы — в качестве посредника на переговорах в Антверпене — более активно поддерживать голландцев. Но не слишком ли это обидит венский двор, а ведь Лондону нужно согласие императора на аннексию ганноверцами Бремена и Вердена… Надлежало проявлять осторожность и искусно лавировать. Вместе с тем восстание в Шотландии грозило ни много ни мало лишить короля Георга его трона, поэтому никак нельзя было обойтись без того, чтобы голландцев, как у них говорят, пощекотать под подбородком. И вот уже 18 октября 1715 г. Хейнсиюс уведомил своего посла в Лондоне, что в переговорах с императором наметилось ускорение. При этом великий пенсионарий с сожалением констатировал, что все-таки «с императором обходятся доверительнее, чем с нами, и проявляют больше сдержанности в отношении наших выгод…» Пристрастность англичан как посредников между Гаагой и Веной вызывала у Хейнсиюса не меньше досады, чем их двуличие при подготовке совместной военной экспедиции на Балтике{135}.
Тем не менее в вопросе о помощи британскому союзнику Генеральные штаты действовали без колебаний. Всего через несколько дней после того, как «Высокомочные» получили из Лондона официальную просьбу о военной поддержке, они согласились отправить войска в Шотландию. Контингент, насчитывавший 6000 человек, состоял наполовину из солдат Республики, наполовину же из наемников-швейцарцев. Перед отправкой всем им на скорую руку выплатили задержанное жалованье за семь месяцев, иначе они отказались бы выступить в поход. Назначенный Генеральными штатами командующий попытался, ссылаясь на свой почтенный возраст, уклониться от этой чести. Он опасался — и не он один, — что прибытие голландских войск в Шотландию принесет интересам короля Георга скорее вред, чем пользу. Словом, далеко не все в Гааге верили в успех этой миссии{136}.
Но всё обошлось. Когда к концу ноября войска из Голландии добрались до места назначения, восстание против монарха из Ганноверской династии уже сходило на нет. Правда, присланные солдаты еще пригодились для ликвидации разрозненных очагов сопротивления. Как бы то ни было, тот факт, что Генеральные штаты с такой готовностью поспешили на помощь своему британскому союзнику, произвел на всех большое впечатление. А то, что восставших не поддержала Франция, свидетельствовало о существенном изменении позиции версальского двора. Внешняя политика регента Филиппа Орлеанского выглядела куда более осмотрительной, чем политика Людовика XIV.
О том же говорили и другие сигналы. В середине октября регент решил прощупать через послов Великобритании и Голландии в Париже, нельзя ли заключить между этими тремя державами оборонительный союз. Посол Республики Виллем Бёйс, признав, что в прошлом был против сближения с Францией, отнесся теперь к такой идее положительно. Он отметил, что отныне речь шла о «другой системе», и это заставляло подумать. В своем донесении Хейнсиюсу от 25 октября Бёйс одобрительно отозвался о своем разговоре с членом регентского совета Николя дю Бле. Тот не скрывал, что покойный «король-солнце» был неприкрытым сторонником претендента на британский престол из династии Стюартов и Карла XII Шведского (в Голландии оба они вызывали лишь отвращение), однако теперь, по словам дю Бле, наступили иные времена и уместно кое-что пересмотреть{137}. Из донесения ван Вассенара из Лондона следовало, что и там к предложениям французов отнеслись благожелательно. А если императору в Вене они не понравятся — что ж, так тому и быть{138}.