Между тем фон Гёртц, воспользовавшись ситуацией, все чаще беседовал с Куракиным. Помогал агенту Карла XII шведский генерал-майор Кунрад Ранк, состоявший на службе у ландграфа Гессен-Кассельского. В середине октября тот два часа разговаривал с Куракиным. Русский посол заметил, что ландграф мог бы направить своего представителя к Петру, чтобы дать Его Царскому Величеству повод высказаться об условиях мира. Ранк счел эти слова настолько важными, что немедленно отбыл в Кассель{178}. Но целью такого маневра русской дипломатии было нечто иное. Представителей других стран антишведской коалиции начало беспокоить непринужденное общение Ранка с Куракиным. Именно этого русская дипломатия и добивалась. Послам Саксонии, Дании и Великобритании в Гааге надо было дать ясный сигнал: царь вовсе не исключает возможности сепаратного мира со Швецией.
На самом же деле всерьез речи об этом тогда не шло. Даже приезд Петра в декабре в Голландию{179} не ускорил миротворческий процесс. Полномочия на ведение переговоров со шведами Куракин получит лишь в сентябре 1717 г.{180} Фон Гёртц, в отличие от генерал-майора Ранка, любезным высказываниям русского посла и его государя большого значения не придавал. Сколько бы ни говорил Петр Алексеевич о своем «брате Карле» и о «мире на Севере», на агента шведского короля это производило мало впечатления. Еще во время пребывания царя в Амстердаме гольштейнский барон уехал опять в Париж, прежде всего для того, чтобы не дать иссякнуть потоку французских субсидий для Швеции{181}.
На исходе 1716 г. очередной инцидент между Голландией и Швецией еще раз показал, до какой степени ухудшились их взаимоотношения. Все началось в сентябре, когда у побережья провинции Фрисландия шведские каперы захватили голландский корабль. Капитан каперского судна отпустил двух голландских моряков на берег с сообщением, что получил приказ атаковать любой корабль, который покажется в этих местах{182}. В Амстердаме возмущению не было предела. Раздавались призывы вообще запретить торговлю со Швецией или даже снарядить в провинции Зеландия собственные каперские суда.
Ответный удар нанесло амстердамское адмиралтейство. В то время Стокгольм потребовал от всех шведских офицеров и солдат, служащих в иностранных войсках, вернуться в Швецию и вступить в ее армию. Местом сбора возвращающихся стал Амстердам. Для их перевозки в Швецию Прейс и фон Гёртц наметили голландский фрегат с 18 пушками, который только что пришел из Гётеборга с грузом железной руды. Владельцы фрегата хотели, чтобы он совершил еще одно плавание в этот шведский порт, и искали каких-нибудь выгодных грузов. Перевозка офицеров и солдат показалась хозяевам судна делом привлекательным. Едва эта новость в начале декабря распространилась в Амстердаме, купцы, которые вели торговлю с Россией, энергично запротестовали. Не превратится ли, говорили они, голландский фрегат со шведскими солдатами на борту в очередное каперское судно? Одновременно пришло известие о появлении трех шведских каперских кораблей у североголландского острова Тессел, что вызвало на амстердамской бирже настоящее потрясение. Корабли были, правда, небольшие, но им все же удалось захватить три голландских судна{183}. Под влиянием всех этих событий амстердамское адмиралтейство постановило вышеупомянутый фрегат приковать цепью к пристани, а находящихся на его борту шведов интернировать.
Встревоженный Прейс, естественно, поспешил в Амстердам. Он не без оснований спрашивал у местных властей, почему же русским разрешается перевозить тех, кто состоит у них на воинской службе, причем даже не подданных России, а шведам нет. Но секретарь шведской миссии не учел огромного раздражения, накопившегося у голландцев по отношению к шведскому каперству в Северном и Балтийском морях, и он не добился ничего. Более того, амстердамское адмиралтейство пошло еще дальше, передав дело в суд. Ссылаясь на постановление Генеральных штатов от 2 июля 1714 г., которое запрещало перевозку лиц, принятых на воинскую службу в страны, участвующие в Северной войне, городской казначей Амстердама попросил суд оштрафовать владельцев фрегата на 2000 гульденов, а сам корабль конфисковать. В середине декабря иск городского казначея был удовлетворен{184}.