Однако в Генеральных штатах дело застопорилось. Делегация провинции Фрисландия, поначалу не возражавшая против этого предложения, отозвала свое согласие, когда увидела, что представители других провинций не склонны спешить. Для Хейнсиюса инициатива амстердамцев означала окончательный провал его усилий добиться с помощью французской дипломатии улучшения отношений со Швецией. Еще весной, пока фон Гёртц сидел под стражей в Арнеме, французы, посредничая между Гаагой и Стокгольмом, добились того, что резидент Республики при шведском дворе не был выслан из страны, а король Карл обещал не препятствовать голландской торговле со шведами. И вот теперь из-за шведского каперства все пошло прахом. Сколько бы ни повторял секретарь шведской миссии Прейс, что любой купец, которому он выдал пропуск, может свободно плыть в Стокгольм или Гётеборг, это мало кого убеждало. Заявляя, что выдал уже десятки пропусков и что в 1717 г. голландская торговля со Швецией превзошла по объему британскую{222}, Прейс говорил чистую правду, однако голландцам нужна была полная свобода торговли — торговли не только безопасной, но и не обремененной бюрократическими процедурами.
Дополнительную головную боль вызывали у правящих кругов Республики действия Дании. В соответствии с пожеланиями своего главного партнера Великобритании датчане тоже запретили торговлю со Швецией. При этом они преследовали и собственный интерес. Ссылаясь на введенное ими эмбарго, датчане сами захватывали голландские суда, тем более что Гаага еще не заплатила Копенгагену за участие датских войск в войне за испанское наследство. Захват голландских торговых кораблей на Балтике приносил Дании прямую финансовую выгоду. Да и англичанам приятно было наблюдать, с какими новыми препятствиями сталкиваются их голландские конкуренты, вытеснившие их со шведского рынка. Все это лишний раз показывало, как трудно стало Республике себя защищать. Подобные проблемы можно было решать лишь военными средствами, и в XVII в. голландцы не раз прибегали к вооруженному вмешательству, когда свобода судоходства в проливе Эресунн оказывалась под угрозой. Но теперь их страна в финансовом, а значит, и в военном отношении заметно обессилела и вынуждена была ограничиваться нотами протеста.
С тех пор как в Швеции резиденту Генеральных штатов Рюмпфу запретили появляться при королевском дворе, положение Прейса в Гааге также оставалось затруднительным. Через французских дипломатов швед пытался добиться отмены этого запрета, но, судя по письму Карла XII от 11 октября, безуспешно. Вновь допустить к себе представителя голландцев король готов был только после того, как они извинятся за арест его агента фон Гёртца{223}. Следовательно, и у Прейса руки были во многом связаны. Около 20 ноября в Гааге распространились слухи о том, что амстердамцы опять склоняются к тому, чтобы будущей весной голландскую эскадру отправить на Балтику. Секретарь шведской миссии поспешил в Амстердам, где вскоре выяснил, что среди отцов города по этому вопросу острые разногласия. Общественное мнение упрекало городские власти в том, что они вообще поставили крест на балтийской коммерции. Пошли слухи — по мнению Прейса, их распространили сторонники англичан, — будто шведские каперы атаковали голландские рыболовные суда и даже почтовую яхту, совершавшую рейсы между портом Хук-ван-Холланд и Лондоном. В амстердамской ратуше на Прейса обрушили град упреков. Жертвами шведского каперства, заявили ему, стали уже 449 голландских судов — больше, чем было захвачено французами за долгие годы войны за испанское наследство!{224}
Опасались в Амстердаме и того, что выгодные позиции в балтийской торговле перехватят конкуренты из Великобритании. Так, англичане под охраной своих военных судов закупили в занятой русскими Финляндии 60 тысяч тонн смолы, необходимой для корабелов. Для перевозки товара понадобилось столько судов, что наняли даже голландские. Купцам из Лондона смола досталась по цене в полтора риксдалера за тонну, а после них товара осталось так мало, что купцам из Амстердама пришлось выкладывать за тонну уже по четыре риксдалера. Для многих амстердамцев вывод был очевиден: весной Республика должна будет непременно послать на Балтику эскадру. Если только шведы не соизволят оставить голландские торговые суда в покое, включая те, которые следуют в порты, захваченные русскими или пруссаками. Некто, чье имя Прейс в своем донесении не упомянул, настоятельно порекомендовал ему склонить короля Карла к уступкам. Иначе все пойдет так, как того желает король Георг, и господа «Высокомочные», конечно, сами того не желая, вынуждены будут снарядить военный флот в 20–25 кораблей. В задачу их будет входить только сопровождение торговых судов, а поскольку охранять суда надо будет как от шведов, так и от датчан, то говорить о чисто антишведских мерах неправильно. К действиям наступательным, таким как освобождение уже захваченных голландских кораблей, в Амстердаме были не склонны. Во всех этих рассуждениях амстердамские политики совершенно не учитывали того факта, что голландские адмиралтейства оказались не в состоянии помешать шведам хозяйничать даже у побережья самих Нидерландов.