В Гааге сознавали, что выдвинутое ею четвертое условие почти невыполнимо. Едва оно было зафиксировано на бумаге, как остававшиеся в политической элите страны противники союза тут же, словно по мановению волшебной палочки, перестали возражать{246}. И действительно, Франция это условие отвергла. Переговоры о вступлении Республики в Четверной союз будут продолжаться еще до весны 1720 г., но практически вопрос об этом был с повестки дня снят{247}.
КОНЕЦ ЛЬВА СЕВЕРА
Пока в Гааге весной 1718 г. обсуждали вступление голландцев в оборонительный союз против Испании, на Аландских островах, к востоку от Стокгольма, начались русско-шведские переговоры о мире{248}. Намерения шведов были очевидны: отколоть Россию от антишведской коалиции, не идя при этом ни на какие серьезные жертвы. Много внимания было уделено декоруму, внешнему блеску. Предоставив своим дипломатам фон Гёртцу и Юлленборгу великолепные экипажи, шведы хотели показать, что держава Карла XII по-прежнему могущественна и богата. Посланцам русского царя Андрею Остерману и Якову Брюсу было поручено добиться от шведов как можно больших уступок, причем в Петербурге прекрасно понимали, что считаться надо не только с Карлом XII, но и с королем Георгом I. Властителю Великобритании и Ганновера больше всего хотелось избавиться от присутствия на немецких землях как шведских, так и русских войск, поэтому за несколько месяцев до начала переговоров на Аландских островах британский монарх прислал своего представителя-ганноверца в ставку шведского короля в городе Лунд, дабы разузнать о перспективах мирного урегулирования на Балтике. Карл XII неожиданно заполучил новые козыри: теперь у него появился шанс договариваться по отдельности с британским королем и с царем, которые друг друга терпеть не могли.
Одновременно шведы готовились к новому походу с целью укрепить свои переговорные позиции и заключить сепаратные мирные договоры со своими противниками на лучших условиях. Ведя переговоры о мире с Россией, король не мог направить войско в Финляндию, а курсировавшие на Балтийском море британские и датские военные корабли не позволяли произвести высадку на южном побережье Балтики. Оставалось лишь одно: новое вторжение в Норвегию. Финансовые возможности продолжать войну у Швеции расширились — благодаря займам, полученным фон Гёртцем в Голландии, и тому, что британская блокада не слишком затруднила экспорт шведских товаров. Поставки железа и меди из Швеции осуществлялись отныне через прусский Кёнигсберг.
На исходе августа шведская армия в 40 тысяч человек двумя колоннами перешла норвежскую границу. Одна колонна двинулась на город Тронхейм, а перед основными силами под предводительством Карла стояла задача овладеть крепостями Фредерикстен и Фредерикстад. Поход 1716 г. наглядно показал, что без взятия этих двух крепостей, которые можно было снабжать с моря, попытки захватить столицу Норвегии, Христианию, не имели смысла, ибо, пока обе крепости оставались в руках норвежцев, арьергард шведской армии оказывался слишком уязвимым.
24 ноября началась осада Фредерикстена. Гарнизон крепости насчитывал всего 1400 человек, но укрепления отличались высокой прочностью, и припасов у осажденных было много. Через три дня шведам все же удалось овладеть одним из трех внешних укреплений, и, поскольку шведская артиллерия превосходила норвежскую, судьба Фредерикстена была, казалось, предрешена. Опасаться приходилось лишь вылазки гарнизона, которая привела бы к лишним жертвам среди осаждавших. 30 ноября (по григорианскому календарю 11 декабря[8]), около 9 часов вечера, Карл захотел осмотреть подступы к крепости и, несмотря на предостережения офицеров, высунулся из траншеи. Пуля вошла в левый висок и пробила ему голову насквозь. Так окончилась его бурная жизнь, а вместе с ней и господство Швеции на Балтике.
Годы 1716–1718 не принесли коренного перелома в Северной войне. Запас прочности и сил оказался у Швеции больше, чем ожидалось. Между тем дело фон Гёртца обнажило скрытые противоречия между шведами и голландцами. Запрещение резиденту Генеральных штатов в Стокгольме появляться при дворе Карла XII подтверждало, что отношения между двумя державами надолго испорчены. Этим стремились воспользоваться влиятельные в правящих кругах Республики сторонники Великобритании, однако внезапное освобождение фон Гёртца показало, что они не всесильны. Именно пробританская позиция великого пенсионария Хейнсиюса серьезно подорвала его авторитет.