Также в спорах об участии страны в Четверном союзе проявилась не столько нерешительность гаагских политиков, сколько нежелание многих из них бросаться безоглядно в объятия короля Георга. С тех пор как во внешней политике Великобритании взяли верх интересы Ганновера, былой союзник голландцев сделался в их глазах ненадежным. Курс британского двора был несовместим с желанием большей части голландской элиты соблюдать в международных делах осторожность. Постепенно приходило понимание того, что прежней атмосферы доверия между Лондоном и Гаагой уже не существует и Республике необходима переориентация ее внешней политики. В то же время стало очевидным бессилие маленького государства. То, что горстка шведских каперов смогла вызвать в Амстердаме настоящую панику, многое говорит о тогдашнем состоянии не только обороны страны, но и ее финансов. Девизом голландцев было и оставалось: осторожность и умеренность.
IV.
ПОДПОРЧЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ, НЕВЫПОЛНИМЫЕ ЗАДАЧИ И ШПИОНАЖ:
ГОЛЛАНДИЯ И РОССИЯ в 1713–1718 годах
Рассматривая взаимоотношения между Республикой Соединенных Нидерландов и Швецией в 1713–1718 гг., нельзя не заметить, что они быстро ухудшались. Как ни странно, то же самое можно сказать об отношениях голландцев и с врагом Швеции — Россией. С обеими важнейшими державами балтийского региона Республика была в 1718 г. не в ладах. Триумфом голландской дипломатии это не назовешь. Особенно неуклюже действовали руководители страны в истории с фон Гёртцем. Причиной была готовность Гааги подстраивать свою политику под политику Лондона и давать себя вовлечь во всякого рода авантюры. Большую роль играли также разногласия в правящей элите Республики насчет того, как вести себя с Карлом XII. Не формулируя свою позицию четко, на бумаге, Генеральные штаты полагали, что, несмотря на оскудение собственной казны и военную слабость, они могут безнаказанно бросать шведскому королю вызов. С удалением резидента Рюмпфа от шведского двора там не осталось никого, кто бы отстаивал интересы Республики и ее подданных. Конечно, и раньше вмешательство резидента давало мало результатов, если так свободно чувствовали себя по отношению к голландским судам шведский флот и каперы. Но теперь голландские купцы были перед шведами совершенно беззащитны и фактически вне закона.
Однако почему ухудшился политический климат между Республикой и Россией? Ведь царь Петр питал к голландцам явные симпатии. Он легко находил с ними общий язык, многие из них служили в далекой северной стране на флоте или на верфях и стройках ее новой столицы. Голландцы составляли ядро врачебного и инженерского корпуса России. Здесь все складывалось нормально, хотя российская казна была известна тем, что платит очень неаккуратно. Но отдельные люди — это одно, а их государство — нечто другое. Проблема состояла в том, что от правительства Республики царь хотел большего, чем оно готово было дать. В 1697 г., приехав в Голландию впервые, Петр просил оказать ему широкомасштабную военную помощь против турок. Голландцы отказали — и Великое посольство завершилось политической неудачей. В 1717 г., во время второго визита Петра в Республику, история повторилась. Высокий гость добивался того, чтобы гаагские политики еще до заключения им мира со Швецией официально признали и гарантировали его власть над принадлежавшими шведам землями, захваченными русскими войсками. Но так далеко заходить Гаага не желала. Как ни велико было раздражение действиями шведов на Балтике, открыто встать на сторону противников Швеции государство, провозгласившее свой нейтралитет в Северной войне, не могло.
Так что от центральных властей Республики русские мало получили поддержки. Иначе обстояло дело с Амстердамом. Еще в 1697-м Петр познакомился там с местными купцами и банкирами. Именно они деньгами и оружием помогли России выстоять на первом этапе Северной войны, когда русские терпели поражения. Пророссийское лобби в Амстердаме будет существовать и проявлять активность на протяжении всей этой долгой войны{249}.