Год спустя ван ден Бюргу довелось сыграть немаловажную роль даже в большой европейской политике. Пока тогдашний посол России в Гааге Матвеев находился в Лондоне, агент сам вел переговоры с великим пенсионарием Хейнсиюсом по поводу предложения русских помочь Республике в войне за испанское наследство, прислав 12–15 тысяч солдат для участия в боевых действиях на землях будущей Бельгии. Однако в тот момент в Гааге полагали, что войну на Балтике выиграет Швеция, а потому предложением России не воспользовались. На высшем дипломатическом уровне Йоханнюс ван ден Бюрг действовал, впрочем, недолго. Летом 1708 г. несколько лондонских булочников и мясников, которым Матвеев задолжал 316 фунтов стерлингов, добились его ареста и заточения «как преступника» в местную тюрьму{268}. Уже через пару часов, благодаря вмешательству его знакомых купцов, русского посла выпустили, но, глубоко оскорбленный, он немедленно отбыл назад в Гаагу, где и взял все дипломатические дела, связанные с международной политикой, опять в свои руки.
Стремление царя Петра через своего агента нанять к себе на службу как можно больше голландцев было вызвано, естественно, желанием модернизировать Россию. Судя по одному из контрактов 1708 г., который мы вправе считать типичным, нанимали на три года с возможностью продлить срок службы еще на один год. Часть жалованья выплачивалась на месте, в России, остальное выдавали оставшимся дома женам. Перед отъездом на службу человек получал задаток в размере жалованья за 4 месяца{269}. Найти для каждого дела приемлемого кандидата бывало совсем нелегко, и ван ден Бюрг как-то пожаловался генерал-адмиралу Ф.М. Апраксину: «Приходят иной раз 10 <человек>, прежде чем я могу выбрать одного подходящего, и я должен им что-нибудь давать и в разговор вовлекать, дабы все от них услышать [и определить], подходят ли они. Если бы Вы, Ваше Превосходительство, знали, сколько усилий мне стоит нанимать людей, мне бы за каждого человека приплачивали столько, на сколько я там с каждым должен сидеть выпивать»{270}.
Порой дело кончалось плохо. Так, с марта по май 1714 г. он, как уже говорилось, сумел отправить в Ревель без малого 200 голландских офицеров и матросов{271}. Но примерно 20 мая галиот с 40 голландцами был захвачен шведским флотом и отведен в Карлскруну. Вскоре после этого Генеральные штаты постановили, что подданным Республики на российской службе, попавшим в руки к шведам, не следует рассчитывать на покровительство родного государства{272}. «Высокомочные», с одной стороны, стеснялись неприкрытой помощи, которую особенно амстердамцы оказывали России, а с другой, сознавали, что реально запретить это не в состоянии.
Постоянной головной болью для агента были бесконечно приходившие к нему с жалобами жены моряков, служивших в России. Женщины требовали положенную им часть жалованья мужей. Однако средства на это поступали из России редко, а потому ван ден Бюргу ничего не оставалось, как успокаивать несчастных «мягкими словами», хотя он сам признавал, что «они предпочли бы деньги, на которые смогли бы жить»{273}. Бывало, ситуация вообще выходила из-под контроля. В феврале 1720 г. перед домом ван ден Бюрга в Амстердаме собралось более сотни возмущенных женщин. «Они хотели поджечь мой дом и на меня наброситься», — написал агент самому Петру. Неудивительно, что ван ден Бюрг подумывал о покупке жилья в Гааге, куда можно было бы ускользнуть от измучивших его перебранок{274}. Даже самого Куракина то и дело осаждали, когда он приезжал в Амстердам. Он уже не осмеливался показываться там на улицах иначе как в сопровождении двоих лакеев.
Агента русского царя осыпали жалобами также те голландцы, которые после службы в России вернулись на родину. Многие утверждали, что им недоплатили, и подавали на ван ден Бюрга иски городским властям. «И я ничего иного не могу сделать, — сетовал он 22 марта 1720 г. в письме к вице-канцлеру барону Шафирову, — как сказать, что я полагаю, что им в России все полностью заплатили, и что я по этому поводу напишу…» «И если бы господа советники не питали ко мне уважения, они бы меня давно уже приговорили…»{275}.
По мере того как Северная война продолжалась, число нанимавшихся на русскую службу уменьшалось, если не считать того периода в 1716–1717 г., когда Петр гостил у голландцев. В те месяцы многие завербовались в Россию, но после отъезда царя кандидатов опять стало заметно меньше. Из-за недостаточности платежей, поступавших из России, ван ден Бюргу все труднее было поставлять туда новых офицеров, матросов и мастеров, а в 1723-м он даже заявил, что «совершенно не в состоянии» кого-либо нанять. Через год набрать удалось лишь четырех гарпунщиков и двух резчиков китового жира для китобойного промысла{276}. Такое резкое сокращение набора голландцев на службу в России объясняется, безусловно, не только скудостью финансовых средств, которыми располагал ван ден Бюрг, но и тем, что война на Балтике закончилась.