Другой обязанностью амстердамского купца еще с 1704 г. было, как мы помним, осуществлять надзор за учившимися в Голландии русскими. Под началом агента оказалось не менее 150 учеников — «пенсионеров» Его Царского Величества. Кроме ван ден Бюрга, ими занимался на месте князь И.Б. Львов, но ему не хватало знакомств и связей, чтобы определять молодых россиян к подходящим учителям. Понятно, что Львов пытался переложить часть своих функций на амстердамца, а тот наотрез отказывался{277}. Прошел год, прежде чем в июне 1713 г. он согласился помогать Львову и уведомил об этом по всей форме генерал-адмирала Апраксина.{278} Не исключено, что это было результатом выговора, сделанного ван ден Бюргу его петербургским начальством. В дальнейшем Львов занимался в основном теми своими соотечественниками в Голландии, которые обучались навигации{279}, а в 1715-м тяжелая болезнь заставила князя вернуться в Петербург. С его преемником Осипом Соловьевым ван ден Бюрг четко разделил обязанности: каждый присматривал за своей группой учащихся. Не пройдет и двух лет, как Соловьев, обвиненный в финансовых злоупотреблениях, будет российскими властями вывезен из Амстердама, а все его имущество конфискуют{280}. По окончании Северной войны (1721) число русских, обучающихся в Голландии, сократилось — к большому облегчению ван ден Бюрга — до нескольких человек.
Повседневный надзор за учащимися тоже был, несомненно, делом непростым. Из-за неизбежных языковых проблем местные специалисты предпочитали брать в ученики соотечественников, и ван ден Бюргу приходилось раскошеливаться, чтобы убедить голландцев принимать к себе на обучение русских. К тому же надо было следить за успехами каждого из этих молодых людей в отдельности. Поведение некоторых просто выводило агента из себя. Они мало того что приходили на работу с опозданием, так еще и постоянно пьянствовали и предавались разврату. Сама атмосфера невиданной ими ранее свободы, царившая в Голландии, зачастую способствовала распущенности{281}.
В 1719 г. Петр разрешил своему агенту в Амстердаме применять меры более жесткие. «С большим удовольствием вижу повеление Его Величества наказывать тех, кто не хочет работать, — ответил обрадованный Йоханнюс ван ден Бюрг кабинет-секретарю царя А.В. Макарову. — Сие повеление пришло как раз вовремя, ибо медник Виллем Шарников весьма ленив и медлителен и не желает усердно работать, так что я приказал не давать ему пропитания. Поэтому он продал свой плащ и отправился в Гаагу, дабы на меня пожаловаться, но князь Куракин не даст ему утешения и, если тот во второй раз явится в Гаагу, велит прочесть ему, как и всем прочим, Ваше письмо»{282}.
Порой никакие средства не помогали, и нерадивых учеников приходилось отсылать назад в Россию. Типичный пример — Михаил Морашов. Он постоянно напивался и даже угрожал ван ден Бюргу ножом. С мастером, у которого проходил обучение, молодой человек тоже обходился без особого почтения: «Он спросил у своего хозяина, есть ли в Зандаме игорные или публичные дома, как в Амстердаме, на что тот ответил “нет”. Тогда он [Морашов] сказал, что женат и не может работать, если у него не будет женщины. Хозяин сказал, что в Зандаме таких домов нет, а тот ответил: ну, хозяин, позволь мне в таком случае использовать твою жену или дочь — я ей буду за это деньги платить»{283}. Тут даже физические меры воздействия, которые применил к виновному ван ден Бюрг, ничего не дали — оставалось только отправить Морашова в Петербург. В своих воспитательных попытках агент не останавливался перед тем, чтобы прибегнуть к помощи русского православного священника при посольстве России в Гааге. Учащиеся, как положено, исповедовались, обещали больше не грешить, но закоренелых грешников исправить не удавалось{284}.
Впрочем, большинством своих протеже ван ден Бюрг был, по-видимому, доволен. Правда, настоящее облегчение он испытывал лишь тогда, когда вверенные его попечению россияне благополучно возвращались на родину. Ведь некоторые из них, завершив четырехлетнее обучение, внезапно исчезали. Зачем плыть назад в Россию, рассуждали они, если уже овладел в Голландии специальностью и языком? Привязанность к близким и преданность государю не всегда брали верх. Те, кто предпочел не возвращаться, нанимались на суда Ост-Индской или Вест-Индской компании и уходили бороздить океаны. А один женился на голландке и нашел себе заработок в самой Республике. После смерти Петра (1725) «пенсионеры» больше не приезжали, и ван ден Бюрг продолжал заниматься только теми, кто прибыл раньше.