При поддержке Хейнсиюса амстердамцы добились своего{338}, и в середине февраля 1719 г. Якоб де Би отбыл — через Гамбург и Любек — в Стокгольм{339}. Насколько срочной считали в Амстердаме его миссию, видно из того, что на сборы ему дали всего четыре дня{340}. После «весьма прискорбного и затяжного путешествия» — только на пути от голландской границы до Оснабрюка оси его кареты ломались трижды{341}. 27 марта де Би добрался наконец до шведской столицы. Там он обнаружил, что официальный представитель Республики, резидент Рюмпф, уехал в Упсалу на коронацию королевы Ульрики{342}. Дело было не в одной лишь протокольной обязанности дипломата, но и в том, что Рюмпфа всерьез задело назначение де Би. Резидент еще 22 марта в письме к Хейнсиюсу с намеком отметил, что де Би прежде был всего-навсего секретарем ездившего по Восточной Европе посланника Йохана ван Харсолте ван Краненбюрга. О приключениях де Би в Петербурге Рюмпф, как ни странно, не упомянул, считая это, видимо, ударом ниже пояса. Однако он открыто задавался вопросом, каким образом сможет дальше, после приезда де Би, выполнять свои функции резидента в Стокгольме «avec honneur», с честью. Рюмпф полагал, что было бы лучше, если бы его заранее отозвали. Вместе с тем резидент позаботился о жилье для прибывшего соотечественника{343}, а значит, портить с ним отношения не собирался.
Если Якобу де Би когда-нибудь казалось, что его миссия в Швеции окажется легкой, то Рюмпф сумел быстро избавить его от этого заблуждения. Шведское правительство, во-первых, не желало давать разрешение на свободное плавание в порты, захваченные русскими. Во-вторых, невероятных трудов должно было стоить добиться возмещения ущерба, нанесенного шведскими каперами и военными моряками голландским судам и грузам. С точки зрения каперского регламента, утвержденного Карлом XII, суда, следующие в Ригу, Ревель, Петербург, Нарву и Выборг или оттуда, объявлялись вне закона. Понятно, что голландцы такую идею категорически отвергали, ведь она означала, что и противники Швеции, такие как русский царь и король Дании, вправе были бы делать с голландскими кораблями, идущими в шведские порты, все, что угодно. Глядя на вещи реалистически, Рюмпф доносил в Гаагу, что, поскольку конфискованных судов в руках у шведов осталось мало, а конфискованных товаров не осталось совсем, получить компенсацию совсем не просто.
Де Би, со своей стороны, утешал себя надеждой на принца Фредрика, супруга королевы, который принял его в Стокгольме благожелательно. Как сообщил Рюмпф Хейнсиюсу, принц Фредрик, напомнив, что служил генералом в армии Республики, дал понять: он и дальше будет отстаивать «всей душой ее же интересы»{344}. Намерения Его Высочества можно было, бесспорно, назвать добрыми, однако только будущее должно было показать, удастся ли голландцам извлечь из этих своих гессенских связей политическую выгоду.
Пока де Би осваивался и налаживал первые контакты в Стокгольме, в Гааге возникли новые проблемы. Ведь там все еще обсуждали, кого направить в Швецию полномочным послом. Циркулировали имена двух дворян из провинции Фрисландия: Юббо ван Бюрманиа и Сикко ван Гослинга. Депутаты от Фрисландии указывали на то, что высший дипломатический пост в Стокгольме по традиции занимали представители этой провинции и посягать на обычай нельзя{345}. Напротив, городские власти Амстердама, а за ними и провинциальные штаты Голландии прочили в послы члена амстердамского магистрата Геррита Хасселара. Великий пенсионарий Хейнсиюс решил прощупать позицию остальных провинций. Амстердамцы с этим согласились, но хотели действовать осторожно и дождаться, когда председательство в Генеральных штатах перейдет к представителю нейтральной в этом вопросе провинции Гелдерланд{346}.
Между тем противоборство провинций Голландия и Фрисландия продолжалось и даже усилилось, когда и другие провинции разделились на два лагеря. Гронинген и Оверейссел поддерживали соседнюю Фрисландию, а Гелдерланд и Зеландия встали на сторону Голландии. Утрехт поначалу сохранял нейтралитет. Депутаты от Фрисландии по-прежнему защищали традицию направлять послом в Швецию человека из их региона. Голландцы же ссылались на то, что 95% захваченных шведами торговых судов Республики — из провинции Голландия{347}. Странно в этой связи, что предложенный депутатами от Голландии на пост посла Хасселар никогда торговыми делами не занимался. По этой причине провинциальные штаты решили дать ему в помощь в качестве секретаря человека, который в коммерции разбирается{348}.