Это, впрочем, не означало, что Рюмпф и де Би могли отныне сидеть сложа руки. Шведы продолжали удерживать четыре голландских судна, которые вместе с их грузами еще не были конфискованы. Кроме того, в порту Хельсингборг находился пятый корабль, который королева Ульрика уже дважды приказывала освободить. То, что приказы эти не были выполнены, говорило о многом. Хотя королева и ее супруг выиграли в борьбе против инициаторов новой конституции, воля монарха пока не стала при Ульрике законом. Вдобавок еще одно голландское судно было перехвачено по пути в Выборг шведским военным кораблем, однако вскоре отпущено{365}. Это быстрое освобождение было связано, вероятно, с просьбой шведского риксдага к Рюмпфу и де Би помочь получить в Голландии заем под залог доходов от шведской провинции Готланд. Оба дипломата просто передали эту просьбу в Гаагу{366}. Упомянутые же выше пять голландских судов шведы по-прежнему удерживали у себя.
Вопрос о том, нельзя ли произвести в Голландии заем, шведское правительство направило, разумеется, и своему дипломату Прейсу. В июне ему велели приложить все усилия для того, чтобы уменьшить «безденежное положение» Швеции{367}. Прейс прибег к услугам купца Пьера Бальгери, который исполнял в Амстердаме функции шведского агента. Вместе они отправились в город Харлем. Из разговоров там стало ясно, что в предложении шведов относительно займа недоставало важной информации. Из чего состояли доходы острова Готланд? Какую сумму они составляли? И когда предполагалось начать выплату процентов и самого долга? К тому же шведские власти должны были дать гарантии финансирования и процентов, и возвращения долга — на случай, если доходов провинции Готланд окажется недостаточно. В этой мере предосторожности отразился печальный опыт голландцев. В 1701 г. они дали шведам взаймы 300 тысяч риксдалеров под залог доходов от таможенных пошлин в Риге. Когда в 1710-м Ригу заняли русские войска, выплаты по долгу прекратились. Такая же опасность грозила и теперь. Готланд пока еще был шведским, но надолго ли, никто не знал. Вот почему голландцы настаивали, чтобы шведское королевское правительство дало конкретные гарантии.
Секретарь шведской миссии в Гааге поговорил, конечно, и с Хейнсиюсом. Тот потребовал сначала возместить ущерб за захваченные шведами голландские суда и вернуть старый кредит 1701 г. Любезнее, но не намного сговорчивее оказались другие влиятельные лица в Гааге. Они объясняли, что финансовые обязательства иностранных держав по займам, полученным от голландцев, всегда выполнялись так плохо, что кредит Республики совершенно подорван, ведь государство каждый раз выступало гарантом в случае потерь частных лиц по этим займам. При такой тяжелой финансовой ситуации Республики шведам трудно рассчитывать там на большую поддержку со стороны частных лиц или государства. Еще один собеседник Прейса советовал даже не направлять Генеральным штатам официальную просьбу о займе под залог доходов провинции Готланд, ибо это может навести русских на мысль напасть на остров{368}.
Отсутствие у тогдашней голландской верхушки энтузиазма в отношении финансовой помощи шведам можно ретроспективно считать упущенным шансом. Совершенно очевидно, что ввязываться ради Швеции в военную авантюру гаагские политики не желали. Однако трудно себе представить, как можно было добиться от Стокгольма уступок в области торговли, не оказав ему поддержки в войне. Предоставление займа как раз и стало бы такой поддержкой, пусть и косвенной. Можно было проявить добрую волю, не идя на слишком большой риск в международной политике. То, что правящим кругам Республики хотелось, по голландской поговорке, жать не посеяв, уже летом 1719 г. сделало их переговоры со шведами фактически бессмысленными. Выйти из тупика можно было лишь в том случае, если одна из сторон изменит свой подход к ситуации.
Пока голландские дипломаты в Стокгольме ограничивались отстаиванием коммерческих интересов своей страны и как можно более неопределенно высказывались о том, что она готова дать взамен, настроения в шведской столице начали заметно меняться. В середине июня пошли слухи о наращивании военных сил русских в Финляндии. Само по себе это не должно было внушать опасения: царь Петр сводил туда свои полки ежегодно. Но широкомасштабные военно-морские приготовления русских указывали на то, что на этот раз их целью мог стать Стокгольм. Капитуляция двух шведских фрегатов у побережья Курляндии перед превосходящими силами противника не оставляла сомнений: русский медведь выпускает когти{369}.