На этот раз почти все депутаты штатов провинции Голландия настаивали на том, чтобы покончить со спорами о представителе Республики в Стокгольме. Все еще сопротивлялись лишь депутаты от Амстердама{399}, которые в начале апреля внесли новое невероятное предложение. Нельзя ли голландского посланника в Копенгагене Роберта Гуса направить в Швецию в качестве чрезвычайного посла на срок не более шести-семи недель для ведения отдельных переговоров о компенсациях за захваченные шведами суда и товары? Поводом могла послужить необходимость поздравить со вступлением на престол нового короля Фредрика I, о чем речь пойдет ниже. Но Гус от этой миссии отказался, сухо указав на то, что ему еще не доплатили за 1705–1719 годы 40 тысяч гульденов жалованья и он не намерен принимать новый пост, пока не получит денег. Прекрасно понимая, что ранг посла повлечет за собой множество представительских расходов, он не желал высокого поста в соединении с жалкой нехваткой денег. А поскольку Республика сама остро нуждалась в средствах и ожидать регулярных выплат не приходилось, Гус предпочитал, чтобы чаша сия его миновала. В результате план амстердамцев провалился, что, конечно, усилило позиции посла ван Бюрманиа. Ему больше не нужно было опасаться противодействия со стороны провинции Голландия.
А в это время на политической сцене Швеции произошли перемены. В марте 1720 г. риксдаг попросил принца Фредрика сменить на шведском престоле свою супругу. Принцу-консорту, который внезапно обнаружил, что в душе всегда был, как шведы, лютеранином, а не кальвинистом, не понадобилось долго размышлять. С согласия жены, подписавшей отречение, он вступил на трон под именем Фредрика I. При этом было определено, что в дальнейшем корона будет переходить к его потомкам по мужской линии. Тем самым шведы вернулись к введенному в 1544 г. принципу наследственной монархии, а монархия выборная, как в 1719-м, когда сословия избрали королевой Ульрику Элеонору, снова отошла в прошлое{400}. О предстоящих переменах посол Республики узнал заранее, еще в середине декабря, по секрету от самого принца-консорта{401}.
Из-за всех этих событий посол Юббо ван Бюрманиа только 7 мая смог начать переговоры с уполномоченными на это шестью (!) шведскими комиссарами. Он представил им список из 116 захваченных голландских судов и претензию на возмещение ущерба в размере чуть более одного миллиона 160 тысяч гульденов{402}. Вновь занявший должность президента канцелярии граф Арвид Хорн выразил от имени короля Фредрика принципиальную готовность к выплате компенсаций, а также к заключению с Республикой нового союза и торгового договора.
Это выглядело как огромный шаг вперед, но был и целый ряд подводных камней. Прежде всего шведы не без оснований исходили из того, что суда, перевозившие контрабанду, как ее определяла статья 15 торгового договора 1679 г., были задержаны обоснованно. Контрабандой считалось, например, оружие, предназначенное для России, и дипломату трудно было с этим не согласиться. Но граф Хорн пошел еще дальше. По его мнению, и те суда, на борту которых не было найдено контрабанды, но которые следовали в российские порты или шведские порты, захваченные русскими, тоже были задержаны обоснованно. Такая точка зрения была для посла в высшей степени неприемлемой, поскольку прямо противоречила принципу «свободы морей» и статье 13 упомянутого выше договора 1679 г. Эта статья как раз разрешала плавание в страну или страны, находившиеся в состоянии войны с одним из участников договора.
Не вызывает удивления, что обе стороны пришли к выводу: переговоры могут затянуться. Единственное, чего голландскому послу удалось пока добиться, было согласие шведов на будущий торговый договор. Проект его предстояло выработать самому дипломату{403}. Наряду с этим предполагалось продолжить переговоры о компенсациях, однако рассматривая каждую претензию отдельно. Не прошло и двух дней, как шведская делегация опять передумала. Обсуждать торговый договор шведы хотели отныне лишь в связке с союзом, который должен носить наступательный характер. Ван Бюрмания сигнал понял: ждать от Швеции милостей не приходится. Идея же наступательного союза противоречила инструкциям послу, разрешавшим ему говорить только о союзе оборонительном. Таким образом, представитель Республики ни по одному из пунктов не достиг успеха.