Что еще можно было делать, это снова и снова совать под нос Куракину шведские уступки, касающиеся свободы торговли, и просить его склонить своего государя к смягчению позиции{454}. Иного пространства для маневра у «Высокомочных» не оставалось. На Куракина и его властелина все это произвело мало впечатления. В своем ответе, переданном в середине августа Хейнсиюсу, русские осыпали голландцев упреками. Плавание голландских торговых судов в Швецию, говорилось в ответе, давало ей больше сил для сопротивления, не позволяя России завершить войну миром. Впрочем, если шведы сделают возможным свободный доступ купцов из нейтральных стран во все балтийские порты, включая те, которые завоеваны русскими войсками, то Россия поступит так же. Но если шведы оставят за собой право те голландские суда, которые следуют в захваченные русскими порты, атаковать и задерживать, тогда и Его Царское Величество сочтет законным нападать на голландские корабли, идущие в Швецию.
Еще в начале июля Петербург сделал небольшой шаг навстречу голландцам. Им разрешалось доставлять в Швецию всё, кроме пороха, селитры, свинца, зерна, соли и материалов для судостроения{455}. Уступка была поистине незначительной, ведь изголодавшаяся Швеция больше всего нуждалась как раз в зерне и соли. То, что, помимо традиционных контрабандных товаров военного времени (порох, свинец и т.п.), под русский запрет попало продовольствие, ясно показывает, чего Петр добивался: любой ценой поставить шведов на колени.
О том, признают ли в Петербурге принцип «свободы морей», русские не высказывались. Бессилие Республики и недружественная позиция России завели ситуацию в тупик. Над голландской торговлей в балтийском регионе нависла серьезная опасность. В отличие от шведов, которые с 1710 по 1718 г. многократно захватывали суда голландских купцов, но полностью свести на нет их коммерцию были не в силах, русский царь располагал всеми военными средствами, чтобы целиком закрыть Балтику для кораблей под красно-бело-синим флагом.
Такой расклад требовал какого-нибудь жеста голландцев в сторону России. Поскольку военное вмешательство считалось невозможным, произойти должно было нечто иное, а именно сближение. Жестом доброй воли стал отзыв Якоба де Би из Стокгольма{456}, на чем давно уже настаивал в Гааге Куракин. Тем более что задачу свою при шведском дворе де Би уже в основном выполнил, добившись согласия правительства королевы Ульрики на неограниченную свободу торговли на Балтике. Удалось дипломатам Рюмпфу и де Би также вызволить некоторые захваченные шведами голландские торговые суда. Правда, о подобающем возмещении ущерба, нанесенного голландским купцам и судовладельцам, пока не договорились, но это можно было рассматривать как подходящее дело для куда более высокого по рангу нового представителя Республики — чрезвычайного посла Юббо ван Бюрманиа.
Повлияли на ход мыслей официальной Гааги и другие события. Швеция все чаще действовала в тесном союзе с Великобританией. После нападений русских на Стокгольм шведский двор согласился, как мы уже знаем, отдать свои бывшие владения Бремен и Верден курфюрсту Ганноверскому, который одновременно занимал и британский престол. Тем самым исчезло главное препятствие к улучшению отношений между Стокгольмом и Лондоном, а уж англичане постарались извлечь из политического сближения коммерческие выгоды. Известия об этом встревожили Гаагу. Мы уже знаем, что там не забыли, как в 1713 г., в ходе мирных переговоров в Утрехте, англичане за спиной своих союзников-голландцев обеспечили себе монополию на перевозку рабов в американские колонии Испании. Потепление отношений между Швецией и Великобританией стало еще одной причиной того, что Республика решила пойти навстречу царю.
Но и царь, в свою очередь, пришел к выводу, что не следует чрезмерно настраивать голландцев против русских. Ведь британская дипломатия уже вовсю действовала в пользу шведов. В сентябре 1719 г. при посредничестве Лондона возник проект мирного договора между Швецией и Польшей. В конце октября под давлением англичан Дания заключила со шведами перемирие на шесть месяцев, имевшее важные стратегические последствия. Отныне шведская армия могла целиком сосредоточиться на угрозе со стороны России, а шведский флот не должен был беспокоиться по поводу присутствия датских военных кораблей в проливе Эресунн. Мало того, были предприняты попытки установить мир между Швецией и Пруссией. И 1 февраля 1720 г. этот мир был заключен.