Тем временем в Голландии Рюмпф хлопотал по своим делам. Помимо всех причитавшихся ему, но пока не выплаченных денег он пытался добиться также более высокого ранга — ранга посланника — и, соответственно, повышения жалованья. Для производства в посланники требовалась резолюция Генеральных штатов. Человек опытный, Рюмпф оставался в Гааге, чтобы повлиять на ход вещей. Он, в частности, внушал «Высокомочным», что из-за задержек с их решением рискует пропустить такое важное для Швеции событие, как закрытие риксдага. Этот аргумент возымел действие, и уже через пару недель Рюмпф, получив повышение, направился обратно в Стокгольм{554}. Через Гамбург и датский остров Фюн — как обычно, по плохим дорогам — он 10 ноября добрался до места назначения{555}.
Перед отъездом из Гааги он еще подробно обсудил с Исааком ван Хорнбейком, пенсионарием Амстердама Бёйсом и двумя руководителями Дирекции Восточной торговли и арматорства вопрос о том, как должен был бы выглядеть торговый договор со шведами. При этом условились, что переговоры о нем будут считаться делом не менее приоритетным, чем защита частных интересов отдельных подданных Республики. Рюмпфу предстояло прежде всего убедиться, можно ли довести такие переговоры до успешного завершения и как это сделать.
Однако секретная резолюция Генеральных штатов от 17 декабря 1723 г. предоставила их посланнику в Швеции мало пространства для переговоров. «Высокомочные» заняли позицию, согласно которой заключению нового торгового договора между двумя странами должна предшествовать серьезная уступка со стороны шведов, а именно отмена таможенных льгот для подданных шведской короны. Эти льготы были обычной практикой еще с 1640 г. и подтверждались в каждом очередном торговом договоре между Гаагой и Стокгольмом. Теперь же гаагские политики не только выдвинули совершенно новое требование, но и настаивали на нем как на непременном условии заключения соглашения{556}.
Рюмпф сразу понял, что добром это не кончится. Его голландское начальство советовало ему апеллировать к дружеским чувствам, которые питал к Республике король Фредрик I. Но в Гааге явно переоценивали политический вес монарха в Швеции. Дни ничем не ограниченного абсолютизма там прошли, и для заключения договоров необходимо было отныне согласие риксдага, а он мог и не согласиться. К тому же шведы сделали ставку на стимулирование собственной экономики, а это, естественно, предполагало как раз предоставление таможенных льгот подданным своей страны. Голландские купцы и политики, однако, не заметили перемены в настроениях партнеров. Если голландцы стремились к тому, чтобы Швеция по-прежнему зависела от них — в условиях свободной конкуренции между шведскими и голландскими судовладельцами первые неизбежно проигрывали, — то власти Швеции хотели прямо противоположного. Это заранее обрекало все разговоры о новом торговом договоре на провал. В начале февраля 1724 г. Рюмпф доложил об этом своим патронам в Гааге{557}.
Нельзя сказать, что для шведов переговоры с Республикой были делом первоочередным. В центре внимания шведского правительства находились в те дни переговоры с Россией о союзе, которые 2 марта завершились успешно. Готовность шведов заключить союз с недавним многолетним противником показывает, как велико было беспокойство Стокгольма по поводу безопасности страны. В военном отношении Швеция была тогда совершенно беспомощна. Оборонительный союз с Россией гарантировал шведам хотя бы на бумаге благорасположение самой могущественной державы балтийского региона.
Стокгольм, в свою очередь, пошел на ряд небольших уступок. В Петербурге поддерживали притязания на шведский престол герцога Карла Фридриха Гольштейн-Готторпского, сына покойной старшей сестры Карла XII[10]. Престол ему, как мы знаем, не достался, но шведы согласились с тем, чтобы молодого герцога именовали «Его Королевским Высочеством». Швеция также обещала вместе с Россией и императором в Вене добиваться возвращения Карлу Фридриху аннексированной датчанами области Шлезвиг. В случае же, если шведский король Фредрик I умрет бездетным, при решении вопроса о престолонаследии будут приняты во внимание права Гольштейн-Готторпского дома. Подобные формулировки ни к чему не обязывали, и тем привлекательнее они были для официального Стокгольма{558}.
10
Герцог Карл Фридрих с 1721 г. находился в России и вскоре после заключения русско-шведского союза женился на дочери Петра Анне. От этого брака родился будущий император Петр III