– Потому, конечно, что вы мне никогда не нравились! – воскликнул прельстительный Дидаппер.
– Ах, шутник! – сказала она. – Вы же знаете, что я всегда питала к вам отвращение.
– С таким лицом, – сказал франт, – я не стал бы говорить об отвращении; моя дорогая леди Буби, умойте свое лицо перед тем, как говорить об отвращении, заклинаю вас. [230] – Тут он рассмеялся и принялся любезничать с Фанни.
Все это время миссис Адамс просила и умоляла дам, чтоб они сели, – и, наконец, добилась этой милости. Так как маленький мальчик, с которым произошло несчастье, все еще сидел у огня, мать выбранила его за невежливость, но леди Буби взяла его под защиту и, хваля его красоту, сказала пастору, что сын прямо-таки его портрет.
Увидев затем в руках у мальчика книжку, она спросила, умеет ли он читать.
– Да, – сказал Адамс, – он уже немного знает латынь, сударыня, и недавно приступил к «Quae Genus».
– Да ну их, ваших квагензов, – ответила леди, – пусть он мне почитает по-английски.
– Lege, Дик, lege, – сказал Адамс; но мальчик ничего не отвечал, пока не увидел, что пастор сдвинул брови; тогда он прохныкал:
– Я не понимаю, отец.
– Что ты, мальчик! – говорит Адамс. – Как будет повелительное наклонение от «lego»? «Legito», не так ли?
– Да, – отвечает Дик.
– А еще как? – говорит отец.
– Lege, – выговорил сын после некоторого колебания.
– Умница! – говорит отец. – А по-английски, дитя мое, что означает «lege»?
Мальчик долго молчал в смущении и ответил наконец, что не знает.
– Как! – вскричал Адамс, рассердившись. – Или водой смыло все твои знания? Как перевести на латынь глагол «читать»? Подумай, потом говори.
Ребенок некоторое время думал, затем пастор два-три раза произнес:
– Le… le…
– Lego, – ответил Дик.
– Очень хорошо! Ну, а на наш язык, – говорит пастор – как перевести глагол «lego»?
– Читать! – воскликнул Дик.
– Отлично, – сказал пастор, – умница! Ты сможешь хорошо учиться, если будешь прилагать старания… Знаете, ваша милость ему только восемь лет с небольшим, а он уже прошел «Propria quae manbus»… [231] Ну, Дик, почитай ее милости.
И так как леди, желая дать франту время и возможность похлопотать около Фанни, подтвердила свою просьбу, Дик начал читать, а что – покажет следующая глава.
Глава X
История двух друзей, которая может послужить полезным уроком для всех, кому случилось поселиться в доме у супружеской четы
– «Леонард и Поль были друзьями…»
– Произноси «Ленард», дитя, – перебил пастор.
– Прошу вас, мистер Адамс, – говорит леди Буби, – не перебивайте мальчика, пусть читает.
Дик продолжал:
– «Ленард и Поль были друзьями; они совместно получили образование в одной и той же школе, где и завязалась у них взаимная дружба, которую они долго сохраняли. Она так глубоко запала в души им обоим, что продолжительная разлука, во время которой они не поддерживали переписки, не могла искоренить ее или ослабить; напротив, она ожила со всею силой при первой же их встрече, случившейся только через пятнадцать лет. Большую часть этого времени Ленард провел в Ост-Индии…»
– Произноси: «Ост-Индия», – говорит Адамс.
– Прошу вас, сэр, помолчите, – говорит леди.
Мальчик продолжал:
– «…в Ост-Индии, меж тем как Поль служил в армии своему королю и отечеству. На этих двух различных поприщах они встретили столь различный успех, что Ленард был теперь женат и вышел в отставку, располагая состоянием в тридцать тысяч фунтов; а Поль дослужился лишь до звания капитана пехоты и не имел за душою ни шиллинга.
Случилось так, что полк, в котором служил Поль, получил приказ стать на квартиры неподалеку от имения, приобретенного Ленардом. Этот последний, ставший теперь землевладельцем и мировым судьей, приехал на сессию суда в тот город, где стоял на постое его старый друг, – вскоре по его приезде туда. По какому-то делу, касавшемуся одного солдата, Полю случилось зайти в суд. Возмужалость, время, действие чужого климата так сильно изменили Ленарда, что Поль сначала не признал давно знакомые черты, но не так было с Ленардом: он узнал Поля с первого взгляда и, не сдержавшись, вскочил со скамьи и бросился его обнимать. Поль стоял сперва несколько смущенный, но друг быстро разъяснил недоразумение; и, вспомнив его, офицер тотчас ответил на объятия с горячностью, которая у многих зрителей вызвала смех, а кое в ком пробудила более высокое и приятное чувство.
Не буду задерживать читателя мелкими подробностями и скажу только, что Ленард стал просить друга в тот же вечер поехать вместе с ним к нему в имение. Просьба эта была уважена, и Поль получил от своего командира отпуск на целый месяц.
Если что-либо на свете могло еще увеличить счастье, ожидаемое Полем от посещения друга, то он получил это добавочное удовольствие, когда, прибыв в его дом, узнал в его жене свою старую знакомую, с которой встречался он раньше на зимних квартирах и которая всегда казалась женщиной самого приятного нрава. Такая слава установилась за нею среди всех ее близких, так как она принадлежала к той породе дам, каждая представительница которой именуется лучшей женщиной на свете.
Но как ни мила была эта дама, она все же была женщиной; иначе говоря, ангелом и не ангелом…»
– Ты, верно, ошибся, дитя, – воскликнул пастор, – ты прочел бессмыслицу.
– Так сказано в книге, – ответил сын.
Мистера Адамса властно призвали к молчанию, и Дик продолжал:
– «Ибо хотя по внешности она заслуживала наименования ангела, но в душе своей она была вполне женщиной. И самым примечательным и, может быть, самым губительным признаком этого служило присущее ей в высокой степени упрямство.
Прошло дня два с прибытия Поля, прежде чем проявились эти признаки, но скрывать их дольше оказалось невозможным. И она и ее муж вскоре перестали стесняться присутствием друга и возобновили свои споры с прежним рвением. Споры эти велись с крайним пылом и нетерпением, из-за какого бы пустяка ни возникали они первоначально. И пусть это покажется неправдоподобным, но самая маловажность предмета спора часто выставлялась оправданием упорства спорящих, как, например:
– Если бы вы меня любили, вы бы, конечно, никогда не стали спорить со мной по такому пустяку. – Ответ вполне ясен, ибо этот довод применим обоюдно; и он неизменно влек за собой несколько более подчеркнутое возражение, вроде такого:
230
Дабы некоторым читателям не показалось это неестественным, мы полагаем нужным сообщить, что сие взято verbatim из одного вполне светского разговора.