– Смею вас уверить, у меня больше основания это говорить, так как правы все-таки не вы.
Во время таких споров Поль всегда соблюдал строгое молчание и сохранял неизменным выражение лица, не склоняясь видимо ни на ту, ни на другую сторону. Но все же однажды, когда супруга в сильной ярости вышла из комнаты, Ленард не удержался и стал искать суда у своего друга.
– Видал ли ты, – говорит он, – существо, более неразумное, чем эта женщина? Что мне с нею делать? Я души в ней не чаю и ни на что не могу пожаловаться в ее нраве, кроме как на это упрямство; что бы она ни заявила, она будет это утверждать против всех на свете доводов и правды. Прошу тебя, дай мне совет.
– Прежде всего, – говорит Поль, – я скажу тебе напрямик, что ты не прав, потому что, допустим даже, что она ошибается, разве предмет вашего спора был сколько-нибудь существенным? Что за важность, венчался ли ты в красном жилете или в желтом? Об этом ведь был ваш спор. Итак, допустим, она ошиблась; раз ты говоришь, что любишь ее так нежно – а я думаю, она заслуживает самой нежной любви, – разве не разумней уступить, хотя бы ты и сознавал свою правоту, чем доставлять и ей и себе неприятность? Я лично, если когда-нибудь женюсь, непременно заключу с женой соглашение, что во всех наших спорах (особенно же в спорах по пустякам) та сторона, которая более убеждена в своей правоте, всегда должна уступить победу другой; таким образом, мы оба будем наперебой отступаться от своих утверждений.
– Признаюсь, – сказал Ленард, – дорогой мой друг, – и тут он потряс ему руку, – в твоих словах много правильного и разумного, и я постараюсь в будущем следовать твоему совету. – Они прервали вскоре разговор, и Ленард, пройдя к своей жене, попросил у ней прощения и сказал, что друг разъяснил ему, как он не прав. Она тут же пустилась в пространные восхваления Поля, в которых муж ей вторил, и оба согласились, что Поль самый достойный и самый умный человек на земле. При следующей встрече, за ужином, она, хоть и пообещала не упоминать о том, что рассказал ей муж, не могла не бросать на Поля самые добрые и ласковые взгляды и сладчайшим голосом спросила, не разрешит ли он положить ему кусочек жареного дупеля.
– Жареной куропатки, дорогая моя, так вы хотели сказать? – говорит муж.
– Дорогой мой, – говорит жена, – я спрашиваю вашего друга, не скушает ли он жареного дупеля; и уж, верно, я знаю, раз я сама жарила дичь!
– Думается мне, я тоже знаю, раз я сам ее подстрелил, – возражает муж, – я твердо знаю, что не видел за весь год ни одного дупеля; однако хоть я и знаю, что я прав, я покоряюсь – и пусть жареная куропатка будет жареным дупелем, если так вам угодно.
– Мне все равно, – говорит жена, – куропатка ли это или дупель, но вы своими доводами способны свести человека с ума! В собственном мнении вы, конечно, всегда правы, но ваш друг, я полагаю, знает, что он ест.
Поль ничего не ответил, и спор продолжался, как обычно, почти весь вечер. На следующее утро леди, встретив случайно Поля и будучи уверена, что он ей друг и держит ее сторону, приступила к нему с такими словами:
– Я уверена, сэр, что вас уже давно удивляет неразумие моего супруга. Правда, в других отношениях он прекрасный человек, но он так упрям, что только женщина такого покладистого нрава, как я, уживется с ним. Вот хотя бы вчера, – как может человек быть таким нерассудительным!… Я уверена, что и вы его не одобряете. Прошу вас, ответьте, разве не был он не прав?
После короткого молчания Поль ответил так:
– Извините, сударыня, но если благовоспитанность побуждает меня отвечать наперекор моему желанию, то приверженность к истине вынуждает меня объявить вам, что я другого мнения. Говоря просто и честно, вы были совершенно не правы; предмет, по-моему, не стоил обсуждения, но птица была, несомненно, куропаткой.
– О сэр, – ответила леди, – я бессильна, если вкус вводит вас в обман.
– Сударыня, – возразил Поль, – это совершенно не существенно; даже будь это не так, муж ваш вправе был ожидать от вас уступчивости.
– Вот как, сэр, – говорит она. – Уверяю вас…
– Да, сударыня! – воскликнул он. – Вправе – от такой разумной женщины, как вы; и, позвольте мне сказать это вам: такое снисхождение показало бы превосходство вашего разумения даже над разумением вашего супруга.
– Но, дорогой сэр, – сказала она, – зачем я буду уступать, когда я права?
– По этой самой причине, – ответил Поль. – Это будет наилучшим проявлением вашей нежности к нему; кто же в большей мере заслуживает нашего сострадания, как не любимый нами человек, когда он не прав?
– Да, – сказала она, – но я стараюсь вразумить его
– Извините меня, сударыня, – ответил Поль, – но я взываю к собственному вашему опыту: разве когда-нибудь ваши доводы его убеждали? Чем ошибочней наше суждение, тем меньше мы склонны сознаваться в этом. Я, со своей стороны, всегда наблюдал, что те, кто утверждает в споре неверное, всегда горячатся сильнее.
– Что ж, – говорит она, – признаюсь, в ваших словах есть доля истины; и я постараюсь руководствоваться ими впредь.
Тут вошел муж, и Поль удалился. А Ленард, с благодушным видом подойдя к жене, сказал ей, что он сожалеет об их глупом споре за вчерашним ужином; сейчас он убедился, что был не прав. Жена, улыбаясь, ответила, что его уступка, думается ей, вызвана его снисходительностью, что ей стыдно, сколько слов наговорила она по такому глупому поводу, – тем более что теперь она уверилась в своей ошибке. Последовало небольшое соревнование, но с полной взаимной доброжелательностью, и в заключение жена сказала мужу, что Поль убедительно доказал ей, что она не права. После этого они в один голос принялись хвалить своего общего друга.
Поль теперь проводил дни свои в полной приятности: споры стали куда реже и короче, чем раньше. Но черт или несчастная случайность, в которой, может быть, черт не был нисколько замешан, вскоре положил конец его благоденствию. Гость стал своего рода тайным судьей по каждому разногласию; и, думая, что ему удалось утвердить принцип уступчивости, он не совестился при каждом споре уверять тайком обоих в их правоте, как раньше прибег он к обратному способу. Один раз в его отсутствие возникло между супругами сильное словопрение, и обе стороны решили передать свой спор на его суд – причем муж заявил, что решение будет, несомненно, в его пользу; а жена ответила, что он может обмануться в своем ожидании, потому что его друг, наверно, успел убедиться, как редко вина падала на нее… и если б только он все знал!…