– Джек, – сказал Кармайкл, – это Дрезден.
Джек смерил меня взглядом, но подняться не соизволил. И даже ничего не произнёс.
– Он всегда такой, пока не выпьет свою чашку кофе, – пояснил мне Кармайкл. – Не принимай на свой счёт.
– Эй, кофе, – вставил я в последовавшую тишину. – Звучит здорово.
Джек посмотрел на меня на мгновение. Потом сказал всё тем же благозвучным голосом:
– Дрезден, ты голоден?
– Нет.
– Хочешь пить?
Я подумал об этом.
– Нет.
– Это потому что ты мертв, – сказал Джек. Его улыбка была краткой и не очень обнадёживающей. – Тебе не надо пить. Тебе не надо есть. Никакого кофе.
Я посмотрел на Кармайкла.
– Я останусь при своём мнении,- сказал Кармайкл. Он глянул на Джека и указал большим пальцем на дверь. – Мне надо вернуться к этой ракшасовой хрени.
– Иди, – сказал Джек.
Кармайкл хлопнул меня по руке и, сказав "Удачи, парниша. Наслаждайся", вышел, двигаясь, как человек с миссией. В воздухе повисло общее неловкое молчание.
– Не совсем то, что я ожидал от загробной жизни, – сказал я.
– Потому что это не она, – ответил он.
Я нахмурился.
– Погоди, ты сказал, что я мёртв. Значит, это загробная жизнь.
– Ты мёртв, – сказал Джек. – Это промежуток.
Я нахмурился сильнее.
– Что, вроде… чистилища?
Джек пожал плечами.
– Если хочешь, можешь называть так. Но ты здесь не потому, что тебе необходимо очищение. Ты здесь, потому что имеются нелады с твоей смертью.
– Я поймал пулю. Или утонул. Не слишком большая редкость.
Джек поднял большую, квадратную ладонь и помахал ей взад-вперёд.
– Не физические. Духовные.
Я нахмурился снова.
– Духовные?
– Оппозиция, – сказал Джек. – Ты умер, потому что они сжульничали.
– Погоди, какая оппозиция?
– Ангел на страже у лифта – то, что мы, копы, называем подсказкой. Мне нарисовать тебе пару картинок?
– О. Чёрт, ты про… типа… Падших ангелов?
– Не совсем. Но если нравится, можешь так и считать. Вроде того. Всё, что тебе нужно знать – это плохие парни.
– Значит, поэтому я здесь, – сказал я. – Потому что они… нарушили какие-то, типа, космические правила?
– Ты стоял у них на пути. Они желали тебя убрать. Они нарушили закон, чтобы это случилось. Это делает тебя моей проблемой.
Я поморщился и осмотрел себя. Я только сейчас обратил внимание, что одет в джинсы, обычную чёрную футболку и мой чёрный кожаный плащ – который был разорван в клочья и отправился в озеро часом иди тремя ранее того, как меня застрелили. Я имею в виду, мой плащ накрылся.
Но сейчас он был на мне, и выглядел, как новенький.
Что действительно, действительно меня поразило.
Я был мёртв.
Я был мёртв.
Чикаго, Белый Совет, мои враги, мои друзья, моя дочь… всё это Ушло. Устарело. И я не имел никакого понятия о том, что со мной будет дальше. Такое ощущение, что комната начала вращаться. Ноги задрожали. Я сел на стул, стоящий напротив Джека.
Я ощутил его спокойное внимание и через мгновение он тихо сказал:
– Сынок, это происходит со всеми нами. Это трудно принять, но ты должен расслабиться и сосредоточиться, иначе я ничем тебе не помогу.
Я сделал несколько глубоких вдохов с закрытыми глазами – и впервые заметил, как невероятно я себя чувствую физически. Я ощущал себя, как ребёнок – полным энергии и необходимости потратить её на что-нибудь приятное. Мои конечности были сильнее, быстрее, легче.
Я посмотрел на свою левую руку и увидел, что на ней больше нет шрамов от ожогов, полученных несколько лет назад. Она была целой, как будто я никогда их не имел.
Я применил логику и понял, что на самом деле не чувствую себя столь невероятно – просто исчез целый список травм и ранений. Давно затянувшийся, старинный шрам на правом предплечье, полученный, когда я чистил рыбу, пойманную мной и дедушкой, тоже пропал.
Постоянная, медленно растущая ноющая боль пропала. Это имело смысл ведь и тела больше не было.
Боль ушла.
Я провёл по лицу рукой и сказал:
– Извините. Слишком много за один раз.
Улыбка появилась снова.
– Ха. Просто подожди.
Я почувствовал раздражение от его интонаций. Это было нечто, что позволяло удержаться, так что я упёрся своими метафорическими пятками и заставил комнату перестать вертеться.
– Так кто же вы? – спросил я. – И как можете мне помочь?
– Если хочешь меня как-то называть, называй меня капитан. Или Джек.
– Или Воробей? – поинтересовался я.
Джек посмотрел на меня взглядом копа, выражающим расплывчатый намёк на неодобрение. Он потянулся через стол и придвинул папку с документами к учётной книге, лежащей перед ним. Потом открыл и просмотрел её содержимое.
– Послушай, парень, ты тут застрял. И никуда не уйдёшь, пока мы не разберёмся с этим несоответствием.
"Почему нет?" – Потому что то, что дальше – не для трусов или нытиков, скулящих о том, как всё несправедливо, – откровенно высказался Джек. – Так что мы должны разобраться, как ты в это вляпался. Только тогда ты сможешь двигаться дальше.
Я представил, как застряну в городе-пустышке снаружи и вздрогнул.
"Ок. Как мы это исправим?" Ты вернёшся, " сказал Джек, "И ты поймаешь ту сволочь которая уделала тебя " – Назад? – сказал я. – Назад на…
"На Землю, да," сказал Джек. "Чикаго." Он закрыл папку и бросил в ящик исходящей документации. "Ты должен найти кто убил тебя." Я приподнял бровь.
"Ты шутишь." Он посмотрел на меня, веселости в нем было как в горной скале.
Я закатил глаза.
– Ты предлагаешь мне расследовать мою собственную смерть?
Он пожал плечами.
Ну, если хочешь работенку прямо здесь, это тоже можно устроить.
– Ох, – сказал я, снова вздрогнув. – Нет.
"Ок," сказал он. "Вопросы?" – М-м, – сказал я. – Что ты имел в виду, когда говорил, что отправишь меня назад? В смысле… назад в моё тело или?..
– Не-а, – сказал он. – Не прокатит. Это так не работает. Ты вернёшься, как есть.
Я мрачно глянул на него, потом на себя.
"Как дух." Сказал я.
Он развёл руками, как будто я только что понял некую огромную и весомую истину.
– Не шляйся до рассвета. Берегись порогов. Ты знаешь правила.
– Ага, – с тревогой сказал я. – Но без моего тела…
– Никакой особой магии. Большинство людей тебя не видит и не слышит. Нельзя ничего коснуться.
Я уставился на него.
– Как я смогу хоть что-то найти таким образом? – спросил я.
Джек всплеснул руками.
– Парень, я не пишу законы. Я слежу, чтобы они соблюдались. – Он покосился на меня. – Кроме того, я думал, что ты детектив.
Я сжал челюсти и уставился на него. Мой взгляд неплох, но его он не впечатлил. Я медленно выдохнул и сказал:
"Расследовать мое собственное убийство." Он кивнул.
Ярость поднялась из моей груди и проникла в голос.
– Полагаю, того, что я провёл всю свою взрослую жизнь, пытаясь помочь людям и защитить их, мало. Нужно сделать что-то ещё, чтобы отправиться на встречу со святым Петром.
Джек пожал плечами.
– Не будь так уверен в этом. Судя по твоим записям, сынок, ты легко мог обнаружить себя на южном поезде.
– Чёрт, – сплюнул я. – Знаешь, что такое ад, капитан Воробей? Ад – это смотреть на свою дочь и знать, что ты никогда не сможешь коснуться её снова. Никогда не заговоришь с ней. Никогда не поможешь ей или не защитишь её. Подайте сюда огненное озеро. Невелика разница.
"На самом деле," спокойно произнес Джек. "Я знаю что такое ад.Ты не единственный мертвец с дочкой, Дрезден." Я опустился обратно в кресло, хмуро глядя на него, а затем перевел взгляд на простенький пейзаж, висящий на стене.
– Если это имеет какое-либо значение, – сказал Джек, – то трое людей, которых ты любишь, могут пострадать. Если, конечно, ты не найдешь убийцу раньше.
– Что ты имеешь ввиду под"пострадать"? – осведомился я.