Основной источник, откуда создается рабство, – это война, и общее имя рабов напоминает нам об этом (происходит от глагола «покорять, побеждать»). Дочь жреца Хрисеида и прекрасная Брисеида, бывшие причиной «гнева» Ахиллеса и отстранения его от войны, попали в руки победителей как добыча счастливой военной экспедиции. Палатки Агамемнона, Ахиллеса и большинства вождей полны пленницами, захваченными в окрестных приморских местах во время тех набегов и разбойничьих нападений, которые давали возможность грекам жить во время осады Трои. Избиение мужчин, сожжение домов, пленение детей и женщин – таков был обычай, таково было, по-видимому, общее правило при взятии городов:
Мужи убиты оружьем, дома превращаются в пепел, Дети уводятся в плен и пышно одетые жены.
Эта мысль преследует Гектора, когда он в последний раз видится с Андромахой, а его смерть пробуждает у несчастной женщины те же мысли в еще более горькой форме. Она уже видит близко от себя эту печальную судьбу; се скорбь и страдания воспевали трагики, «Погиб наш блюститель, – восклицает она, – хранивший твердыню троянцев и защищавший их жен дорогих и детей малолетних. Вскоре их в плен повезут на глубоких судах мореходных. Буду и я между ними!»
И муза Эврипида вторит этому вдохновенному плачу
О ветер, ветер моря, ты, что несешь кормы кораблей, Бороздящих смятенное лоно пучины! Куда несешь ты Меня, несчастную? За каким владыкою я, рабыня Несчастная, должна следовать, в дом провожая его? Пойду ли я к гаваням дорийской земли или, скорей, К берегам ненавистной мне Фтии?
Рабство было не только следствием войны, часто оно было и ее причиной: этот обычай, который хотели узаконить как прогресс среди варварства и смягчение права победителя на убийство, сохранил гораздо меньше человеческих жизней, чем погубил. Во времена Гомера, как и в наши времена, в тех странах, где вербуются рабы, делали набеги на поля, нападали на города, чтобы добыть пленников. Эти грабежи, которые занимали свободное время у греков под Троей, служили также во время путешествий вознаграждением за медлительность мореплавания в те времена; вот подлинная жизнь древней Греции на суше и на море. Таким образом, морской разбой шел рядом с войной или, лучше сказать, сливался с ней, разделяя с ней одинаковый почет, так как он предполагал одни с нею труды и давал тот же результат. Женщины составляли лучшую часть добычи; их забирали массами, чтобы потом разделить на досуге. Иногда боги получали свою часть, а остаток распределялся по заслугам и рангу между людьми. Никакому возрасту не давалось пощады, когда проявлялся этот алчный инстинкт. Молодость, конечно, служила большей приманкой, но не щадилась и старость. Гекуба, согбенная под бременем несчастий и лет, ожидает себе хозяина так же, как и молодые троянские девушки. «А я, – говорит она глашатаю, – кому рабой должна я быть? В годах, когда руке моей скорее посох нужен, подпорка третья для меня, имеющей уже седую голову». Одиссею пришлось взять ее себе.