Некоторое время Данте смотрел на свои туфли, потом поднял голову, не глядя никому в глаза:
— Да, вполне возможно, что Дэнни Уильямс — мой сын. Мариана говорила, что не была с мужчиной шесть месяцев до встречи со мной.
Наконец-то все это вышло наружу.
После некоторого молчания заговорил Юджин своим тихим, по твердым голосом:
— Это неправда. Она врала, что шесть месяцев не была с мужчиной.
Меган насторожилась. Бен изумился: неужели Юджин нарушит тайну исповеди? Чарли во все глаза смотрел на брата.
— Что ты имеешь в виду, Джин? — спросил Данте.
Красивое лицо Юджина напряглось:
— Это был самый ужасный период в моей жизни. Я только что вернулся домой из Рима. Собирался ехать в лепрозорий. Я потерял все ориентиры в жизни.
Он вспомнил что-то и повернулся к Меган.
Она кивнула. Помнила, что он приходил к ней.
— Однажды, Бенни, я пил кофе в закусочной твоих родителей. Мариана подсела за мой столик. На мне была обычная одежда, но она, разумеется, знала, кто я такой. Мы ни о чем не говорили с ней. Все было очень странно. Мы пошли в дом, где жили ее родители. Они были в кино, — он заморгал, потом пожал плечами: — Все произошло очень быстро. У меня было такое ощущение, будто это сон.
— Когда это случилось? — спросил Данте.
— В тот период времени, когда Мариана, по ее словам, «блюла чистоту».
Голос Бена дрожал. Они все повернулись в его сторону.
— Я тогда посещал курсы в Колумбийском университете и готовился отбыть на Нюрнбергский процесс. Мариана Радзински… — он покачал головой. — Держу пари, я был единственным среди вас, кто заплатил ей. Она была, кстати, профессиональной шлюхой. С меня она взяла деньги.
— С меня тоже, — сказал Чарли. — Я был с ней пару раз.
Данте переводил взгляд с одного из своих друзей на другого:
— Ничего этого нет в рукописи Уилли.
— Он или не знал об этом, или хотел подставить тебя, Данте. Скажи мне… — Бен колебался некоторое время. — Как он выглядит, этот Дэнни Уильямс?
— Ну, сами увидите. Он скоро будет здесь.
— Но почему, Данте? Почему он хочет встретиться с нами?
— Не знаю, Бенни. Он сказал, что ему важно увидеть нас всех вместе.
— Хорошо, — сказала Меган. — Давайте вернемся к убийству Сташева. Уилли называет нас всех убийцами этого человека. Но я, например, никому в жизни не рассказывала про тот вечер.
— Молодец, Меган. Сдержала обещание, — сказал Данте.
— Давайте поговорим об этом, хорошо? — Меган окинула всех взглядом. — Я хочу знать кое-что. Что бы все думаете о том, что произошло тогда. Бенни, ты считаешь, что убивал Сташева?
Не думая ни минуты, он сказал:
— Еще бы, черт возьми. Когда мы уходили, он был мертв.
Юджин покачал головой:
— Нет. Он был жив. Пришел отец Уилли и убил его. Бен, ты что, на самом деле думаешь, что я мог бы закончить семинарию, если бы верил в то…
Лицо Бена потемнело, голос стал тихим и угрожающим:
— Да, я действительно верю в это, Юджин. Черт, я видел, как в концлагере католический священник прощал грехи эсэсовцам. Он отпускал грехи целой роте.
Они и раньше, в детстве, видели, как Юджин впадает в ярость, но таким еще не видели никогда. Он стоял, одетый в черную сутану с белым воротничком, бледный от гнева.
— Ты сравниваешь меня с убийцами из Аушвица?
Бен встал и подошел к Юджину:
— Да, епископ О’Брайн. То, что мы совершили тем вечером, нельзя сравнивать с убийствами в концлагерях, но вы, священники, все решаете очень просто — покайся, и Бог простит тебя. И ты опять хороший парень.
Юджин замахнулся, чтобы нанести удар, но Чарли схватил брата за руку.
— Прекратите — этого нам только не хватало, — он обнял Джина. — Мы говорим о том, убивали мы Сташева или нет. Меган, как насчет тебя?
— Откровенно говоря, я думаю, что мы убили его. Я считаю, что старик Уилли бил уже мертвеца, когда подъехали полицейские и увидели его. Он был пьян. Он сказал то, что сказал, и настаивал на своих словах. Что и привело его на электрический стул.
— Так, значит, ты считаешь, что мы несем ответственность за две смерти? — спросил Джин.
— Я не знаю, Джин. На самом деле, не знаю. Чарли спросил меня, и я ответила. Да, я думаю, что мы убили его. А может быть, и нет. Я не знаю.
Чтобы немного разрядить атмосферу, Данте сказал:
— Меган, как ты можешь знать о том, что произошло в тот вечер, если ты даже не была там?
— Правильно, Данте. И я уверена в том, что я не отец Дэнни Уильямса.
— Совсем не смешно, Меган.
— Ты же знаешь меня, Данте. Я всегда захожу слишком далеко.