— Ты знал все это еще в детстве?
— Да, доктор Маги. Я знал все это всю мою жизнь. И мать вырезала из газет фотографии Чарли после того, как он спас кого-то на пожаре, и говорила: «Смелый человек, он может быть твоим отцом».
Никто не произнес ни слова. Дэнни выпил виски и поставил стакан на стол.
— А теперь я расскажу вам о последнем разговоре с Уилли. Уилли Пейсеком, моим отцом.
— Ты хочешь сказать, что Уилли и твоя мать…
Дэнни покачал головой:
— Нет, Бен. Уилли был моим законным отцом. Его имя значилось в моем свидетельстве о рождении. Из-за меня он получил возможность преуспевать в жизни. В последнее время я признаю Уилли моим подлинным отцом.
— Я что-то не понимаю, — сказал Бен.
— Дэнни, о чем ты хочешь рассказать нам?
— Уилли был единственным человеком, знавшим о моем существовании. Благодаря мне он попал в Голливуд. Оказался там, где смог реализовать себя в полной мере. Однако он, не задумываясь, бросил нас. И наблюдал за нами. За мной.
Данте сказал:
— Дэнни, я должен был знать. Я должен был…
— Да. Может быть. Но Уилли знал. Разрешите мне рассказать вам о последнем разговоре с ним. Он не знал о том, что каждый из вас мог быть моим отцом. И я сказал ему об этом.
— Но зачем? Какой смысл? — спросил Бен.
— Дэнни, что еще ты рассказал Уилли, когда он умирал? — спросила Меган.
Дэнни Уильямс улыбнулся:
— Я сказал ему о том, что каждый из вас мог быть моим отцом. Он заинтересовался, могу ли я написать об этом и добавить материал к его автобиографии. Тогда я спросил его: о какой автобиографии идет речь?
— Что ты имеешь в виду, Дэнни?
— Я сказал ему, что его автобиография не будет опубликована. Фактически все копии я раздал вам. А здесь у меня с собой пленки с записью. Я отдам их вам, делайте с ними, что хотите. Я сказал Уилли, что работаю над его биографией, и моим правом является включать в нее любые эпизоды из его жизни. Сказал, что не буду даже упоминать тот вечер на Змей-горе. Никаких ребят там не было, а Сташева убил его старик. О вас там говорится просто как о необычных ребятах с Рай-авеню, из которых потом получились замечательные люди — сенатор и, возможно, президент США, израильский генерал и посол Израиля при ООН, который может стать премьер-министром Израиля, епископ и в будущем американский папа, брат которого был так поражен видом немецких концлагерей, что перешел в иудаизм. И, наконец, совершенно необычная девочка, ставшая психиатром и преподавателем, а также активисткой женского движения.
Сначала они как бы не понимали того, что он говорил им. Все это не сочеталось с теми страхами, которые они пережили после того, как получили рукопись Уилли.
Бен, всегда мысливший реалистично, спросил:
— Чего ты хочешь от нас, Дэнни?
Переводя взгляд с одного на другого, Дэнни Уильямс сказал:
— Абсолютно ничего.
— Ты даже не хочешь знать, кто твой настоящий отец?
Дэнни улыбнулся:
— Уилли был моим отцом. И я обошелся с ним точно так же, как и он со своим. Я научился у него кое-чему, и у вас тоже. Да, интересно было бы знать, кто из вас мой настоящий отец. Но, в сущности, это неважно. Я хочу быть свободен от Уилли и всех вас. Цикл завершен.
Меган кивнула, а затем спросила его:
— Почему ты хотел, чтобы все мы знали об этом? Ты дал нам рукопись. Ведь мог бы этого и не делать.
Он разозлился:
— Я не ваш пациент, Меган, и я не люблю копаться в своей душе. Скажем так, я хотел, чтобы вы все узнали кое-что обо мне. А также друг о друге.
Воцарилось неловкое молчание. Все размышляли о чем-то своем.
— И еще одно, — сказал Дэнни. — Это касается моей матери. Кто бы она ни была — а это никого не касается, — она была и останется отличной матерью. Сейчас она живет на вилле Уилли с двумя своими внуками и Мишей, который наконец обрел материнскую ласку, какой ему всю жизнь не хватало. Насчет Миши Уилли ошибался: он проживет долгую и счастливую жизнь.
Бен Херскель рассмеялся:
— Боже мой, ты сказал Уилли про это?
— Надо было сказать, но тогда мне это в голову не пришло, а теперь он мертв.
— Все как-то странно, не так ли? — сказала Меган. — В этой квартире жил Уилли, а теперь в его доме будет жить твоя мать.
— Жизнь вообще странная вещь, — сказал Дэнни.
Он взял свой кейс и вынул из него пленки. Потом положил на стол еще и рукопись.
— У меня только одна копия. Вы можете прочитать это, Данте, а потом передать другим…
Открыл рукопись и прочел надпись на первой странице. «Биография моего отца, Уилли Писса».