Приехав в Пярну, ученый тотчас поспешил в архив. Настойчиво разбирал он старинные документы, просматривал связку за связкой. И труд энтузиаста был вознагражден. В его руках оказались листки, где трудно читаемым почерком (немецкие готические буквы средневековья - крепкий орешек для палеографов!) были написаны названия рукописей из библиотеки Ивана Грозного, Те самые листки, которые когда-то видел Дебелов. Выходит, дерптский профессор был прав, а его критики излишне пристрастны и недоверчивы.
Но как убедить научную общественность, если имя Дебелова оказалось развенчанным, а его находка не вызывала доверия? Стеллецкий столь же поспешно вернулся в Москву, сообщив о счастливом результате лишь своему старшему другу, профессору И. В. Цветаеву. Он рассчитывал вскоре вернуться в Пярну и сделать фотоснимки документа и опубликовать их - иначе ему не поверят.
Судьбе было угодно распорядиться иначе. Разразилась мировая война, и повторная поездка Стеллецкого сорвалась. Потом началась гражданская война. Когда наступило мирное время, Стеллецкий возобновил попытки организации раскопок в Кремле, доказывая их целесообразность и обращаясь в различные советские учреждения. К тому времени подоспели работы по прокладке московского метро. Этим и воспользовался неутомимый исследователь, посещая многие шахты и опускаясь в них вместе с метростроевцами. Его по-прежнему интересовали подземные ходы и тайники. Он добился-таки разрешения вести поиски на территории Кремля.
Писатель Р. Т. Пересветов, увлекательно рассказавший о жизни и делах И. Я. Стеллецкого, знакомился с дневником исследователя и привел немало выдержек из него в своей книге «Тайны выцветших строк. Стеллецкий рассматривал полученное разрешение на раскопки как необыкновенную удачу. В дневнике появилась восторженная запись: «Синюю птицу ухватил за хвост!»
Были продолжены работы в подземельях Арсенальной башни, некогда начатые при Осипове и князе Щербатове. В голове Стеллецкого роились новые предположения о возможных вариантах подземных ходов. Не раз он подвергался смертельной опасности, когда происходили обвалы. Но ничто не могло отпугнуть одержимого искателя.
В 1934 году Стеллецкий сообщил коменданту Кремля, что открыто обширное (6 метров в диаметре) сводчатое помещение, забитое землей, забранное досками и засыпанное песком.
Казалось, разгадка вековой тайны близка.
Но кремлевская земля показала свое коварство. В раскопы стала поступать вода грунтовых источников, которую нужно было регулярно откачивать. Под угрозой оказались фундаменты кремлевских сооружений. Раскопки затягивались, цель ускользала…
К тому же неблагоприятно изменилась и общая обстановка. В Кремль доступ был предельно ограничен - сталинский режим 127 давал себя знать. И археологические раскопки в Кремле прекратили. Стеллецкий не оставлял надежд, хотя в ученых кругах не слишком верили в успех поисков царской библиотеки.
В конце тридцатых годов возникла возможность исполнить давнее намерение Игнатия Яковлевича Стеллецкого посетить архив города Пярну. Но началась Великая Отечественная война.
А после ее окончания трудно было и помышлять в разоренной стране о таких делах, как поиски старинных книг. К тому же резко ухудшилось здоровье Стеллецкого, давали себя знать годы. В 1949 году старый ученый потерял трудоспособность. Но и его смерть не стала концом поисков либереи Грозного.
В последних своих письмах, адресованных научным организациям и советским учреждениям, Стеллецкий уверенно заявлял: «Путь к ней (то есть библиотеке) не только нащупан, он уже открыт. Ей никуда не уйти. Она взята в клещи с двух сторон. Двести лет назад Кононом Осиповым со стороны Тайницкой башни, теперь мной со стороны Арсенальной… Если бы работа была продолжена, я бы уже стучался в двери либереи…»
Прошли годы, и о библиотеке Грозного опять заговорили. Возникла общественная комиссия по ее розыскам. Историк М. Н. Тихомиров (1893-1965) и другие ученые, музейные работники активно включились в исследование этой загадки веков. И хотя археологические раскопки обнаружили новые подземные тайники на территории Кремля, реальных следов библиотеки пока не найдено.
Однако это не обескуражило сторонников продолжения поиска. Он идет и поныне.
Наш по необходимости краткий рассказ все же следует дополнить вот каким замечанием. Говоря о библиотеке Ивана Грозного, мы почти исключительно имели в виду иноязычные (греческие и латинские) рукописи. Однако Иван IV обладал и книгами на русском языке, у него, без сомнения, была подручная, домашняя библиотека. О царе говорили, и не без оснований, что он «в науке книжного поучения доволен и многоречив зело». Известны его вклады книг в разные монастыри. Одним словом, поиски таинственной либереи не исключают изучения того, какие книги и рукописи находились у Ивана IV в более повседневном обиходе, каков круг его чтения и интересов в области собственно русской книжности.