Куксон оторвал пуговицу с куртки, бросил в сундучок. Крышка захлопнулась.
Дело сделано.
Теперь он, Куксон, должник старого гоблина. Рано или поздно явится от него посланец, протянет серебряную пуговицу: значит, настало время расплатиться по долгам.
И о чем бы ни попросил старый гоблин, он, Куксон, должен будет ответить: «да».
Покончив с делами, Куксон покинул гоблинский рынок и вышел на пустынные ночные улицы.
Пролетал в воздухе редкий снежок, кружил над спящим городом, над площадями, над безлюдными улицами, а потом вдруг повалил огромными мягкими хлопьями, да так, что в двух шагах ничего не видно. Исчезли за снежной пеленой дома, улицы, площади, все стало белым, беззвучным, призрачным, и казалось, что не было больше ни земли, ни неба, ни людей, остался только одинокий гоблин бредущий куда-то сквозь метель, и непонятно было, по земле он шел или по небу.
…Рано утром Куксон явился на службу.
Был собран и сосредоточен, будто обдумывал что-то.
Положил Бонамура на стол, подошел к окну, взглянул, не бежит ли по крышам фюнфер. Топфы не было, значит, ночью ничего ужасного сверх того, что раньше произошло, не приключилось. И на том спасибо, как говорится.
Притихла, затаилась зеркальная тень, спряталась в каком из зеркал. Разбить бы это зеркало да поди угадай, в котором она укрывается. Лангедак — город зеркал, все не переколотишь.
Придется, видно, по-другому…
Куксон прислушался к себе: холодно было на душе, пусто, но ни страха, ни сомнения не обнаружилось, одна ледяная решимость.
Хорошо.
Осталось лишь весточки от старого гоблина дождаться, а уж потом — сделать, что задумал.
Куксон уселся за стол, придвинул пачку писем, с утренней почтой доставленных, достал из стола папки. Знал: работа — лучший способ от тяжелых мыслей отвлечься. Разобрал почту, разложил по папкам новые заявки и покатился день, как обычно: перед зимними праздниками всегда дел много. Куксон составлял важные бумаги, отвечал на письма, проверял отчеты по продажам заклинаний, все, как всегда, только иногда, вспоминая Пичеса, закрывал на мгновение глаза, стискивал зубы и твердил про себя: скорей бы вечер.
Подписал очередную бумагу (распоряжение, касающееся странствующих магов) и только собрался приступить к составлению приказа для чародеев-сновидцев (взяли моду за кошмары отдельную плату требовать!), как в коридоре зазвучали шаги, и раздался чей-то громкий задорный смех.
Маг Анбаса, принесла нелегкая…
Пышущий здоровьем, румяный от утреннего морозца Анбаса, ввалился в кабинет.
— Приветствую, приветствую! А я вот мимо проходил, дай, думаю, зайду, проведаю, — жизнерадостно сообщил он, устроившись напротив Куксона. — Нет ли для меня чего-нибудь подходящего?
Он кивнул на папку с надписью «Маги. Общеполезные заклинания».
Гоблин покачал головой.
— Пока нет. Как появится — извещу.
— Жаль, жаль, — вздохнул Анбаса, побарабанил пальцами по столу, искоса поглядывая на гоблина.
— Погода сегодня отличная, одно удовольствие по улице пройтись. Снежок летит и… гм, гм… послушай, Куксон, я вот тут подумал…
Анбаса поерзал на стуле.
— Пичес-то, я слышал, погиб? Говорят, шайка грабителей его того… а? Да-а-а, прямо скажем, неспокойно стало в Лангедаке, — он кашлянул в кулак.
— Очень неспокойно, — сухо подтвердил Куксон, перекладывая папки.
— Да, так вот я и подумал… — Анбаса помялся. — Теперь, стало быть, в Стеклянную гильдии новый маг требуется? Место-то освободилось!
— Заявки от Гильдии пока не поступало. Как поступит, так будем думать.
— Да, да, — заторопился Анбаса. — Я просто размышляю… хорошо бы, если бы за меня кто-нибудь словечко замолвил, а? Да вот, хотя бы ты, а? Так, мол, и так, имеется у меня на примете отличный маг, способный, старательный. Тебя послушают!
— Замолвлю при случае. А теперь ступай, некогда мне.
— Зимние праздники скоро, ты ведь будешь на торжественном обеде в Стеклянной Гильдии? Вот и упомяни обо мне, как бы между прочим, а? Прямо скажем, лучше меня на эту должность никого не найти. Я ведь не то, что тот растяпа Пичес, мир его духу, я…
— Иди, Анбаса, — сквозь зубы повторил Куксон.
Анбаса хотел сказать что-то, но посмотрел на гоблина, умолк, встал, и на цыпочках покинул кабинет.
Куксон поднялся, подошел к окну.
Тихий снежок кружил над Лангедаком, над остроконечными башнями, над черепичными крышами. Полдень только-только минул, а уж витают над городом ранние сумерки.
В другое время спешил бы он сейчас в «Стеклянную собаку», пообедать, поговорить с друзьями, да сегодня все иначе…