23 августа 1715 года Его Величество, незадолго до своей смерти, назначил «бывшего епископа Фрежю», которому было уже далеко за шестьдесят, на пост воспитателя маленького дофина, будущего Людовика XV. Это был шаг к успеху. Запоздалый шаг! В том возрасте, когда другие думают об уходе на покой, Флёри начинает свою карьеру. Она будет блестящей и больше не будет связана ни с Долевом, ни с Фрежю, короче говоря, с Югом, даже притом что семья старого епископа смогла себе позволить в XVIII веке значительно расширить свои владения в Лангедоке, пользуясь могущественным влиянием такого высокопоставленного родственника и прелата, ставшего главным министром.
Флёри (связанному с Югом или нет) было с кого брать пример. Он придерживался, хотя и с меньшей мерой духовности, линии как «ок», так и «ойл», будучи продолжателем своего почти земляка — архиепископа Фенелона, родившегося в семье перигорского дворянина и положившего начало пацифизму, который охотно подхватят Флёри и молодой Людовик XV. И в более близком соседстве, объективно говоря, идейным учителем Флёри был другой южанин из области «ок», кардинал Дюбуа, который, в отличие от «благодушного Эркюля» из Лодева, не очень проявил себя как священнослужитель, разве что в последние годы своей жизни; но он был, также и прежде всего, и это для нас гораздо важнее, изобретателем политики открытия, в частности, дипломатической, принципы которой Флёри, старательному ученику, оставалось лишь приложить на практике.
4. Первое «восхождение в Париж» в большой политической истории Франции людей южного происхождения, наделенных значительным талантом и продвинувшихся благодаря тому социальному трамплину, которым время от времени служил духовный сан и даже епископская должность, продолжилось, хотя и менее блестяще, в случае с другим кардиналом Франсуа-Иоашимом де Пьером, позднее кардиналом де Берни, который родился в Ардеше в 1715 году, в год кончины Людовика XIV, и умер в Риме в 1794 году, назавтра после великого парижского Террора, который эффективно прекратился в месяц термидор того же года, за несколько месяцев до смерти Берни[280]. Старый житель или бывший житель Ардеш, отдавал ли он себе отчет о всей важности термидорианского поворота? Знал ли он, что это уже начало конца якобинской революции, которую он так ненавидел? Как бы то ни было, перипетии долгой жизни этого аббата эпохи Просвещения (ставшего еще в молодом возрасте князем Церкви) подводят итог всего века Просвещения. Берни был младшим сыном в дворянской семье из Лангедока, очень знатной, но без гроша. Он был учеником в коллеже Барнабит в Бур-Сент-Андеоль (Виваре) и говорил с ужаснейшим южным акцентом, и затем молодой Берни продолжил свою карьеру, став блистательнейшим студентом в коллеже Людовика Великого, где он усилием воли избавился от своего акцента за несколько месяцев; затем он стал мелким аббатом и прославился в парижских салонах своими стихами и успехом у дам. Берни был искренним, подлинным католиком, лишенным, конечно, всякого фанатизма, но также и соблазнителем, дамским угодником, с которым не побоялся бы соперничать сам Казанова. У этих двух мужчин было, кажется, несколько общих побед на любовном фронте, в частности, среди прекрасных венецианских монашек. Это значит, что в качестве «мужчины для женщин» Берни на сто локтей ниже Казановы, тем более нет в нем ничего общего с де Садом, с которым, однако, Роже Вайян время от времени пытался его сравнивать.
Изначально именно поэзия — снова галантная — сделала Берни известным как писателя. Она его продвинула вплоть до Французской Академии, членом которой он стал в 1744 году, в 29 лет. «Вы слишком мол оды, — сказали ему, — чтобы так рано входить в Дом инвалидов». Насмешки на него не действовали, и он с самыми благими намерениями, или почти так, вступал в связи с известнейшими дамами из парижских салонов того времени: герцогиней де Мэн, мадам Жоффрен и особенно с маркизой де Помпадур, оказавшей гораздо большее влияние на политический курс. Именно через нее он добился в самом начале своей карьеры назначения на должность посла Франции в Венеции. Там он стал (возможно?) любовником одной из дочерей Людовика XV, инфанты с большой грудью. Молодую женщину затем отдали замуж недалеко от этого крупного порта на Адриатике. Но собственно прорывом и заслугой бывшего лангедокского аббата была дипломатическая миссия, которую все тот же Людовик XV ему доверил: она заключалась в том, чтобы достичь союза Франции с Австрией, знаменитого изменения союзнических отношений 1756 года. Эта операция прошла удачно и выявила в Берни зерно гениальности: наш герой был действительно одним из первых (и видный историк Бенвиль это настойчиво подчеркнет), кто понимал, какую огромную опасность представляет для Франции прусский динамизм, что моментально компенсировалось обходным маневром — заключением нашего союза с Австрией в 1756 году. Берни, ставший на короткий срок министром иностранных дел (1757–1758), действует на этом посту по логике «правого» политика: союз католических держав (Франции и Австрии) против протестантского блока (Пруссия и Англия). Десять лет спустя, под эгидой своего друга и врага министра Шуазёля, Берни, ставший к тому времени полностью пацифистом во внешней политике, проводит, напротив, левую или, по меньшей мере, левоцентристскую политическую линию, и она была разумной и умеренной. Он в действительности был одним из тех, благодаря кому стала возможной окончательная ликвидация иезуитских организаций, — это была дань, которую Людовик XV отдал Просвещению, или так называемому Просвещению. Эта кампания, направленная против иезуитов, к тому же умеренная, повторим еще раз, со стороны нашего ардешского дворянина, была одним из этапов его великолепной духовной карьеры. Берни стал архиепископом Альби и вследствие этого вернулся в земли «ок» и стал неустанно заботиться о благе прихожан своего диоцеза, во время всего этого альбигойского и провинциального периода своей жизни, когда, кажется, ни одна аквитанская дама не явилась скрасить жизнь великого прелата из долины Тарн. Затем Берни был послом в Риме. Там он принимал участие в выборах двух пап, насколько возможно профранцузски настроенных; он держал свой дом открытым, жил в роскоши, стал любовником молодой итальянской принцессы и очень умело отстаивал римские интересы версальского двора.
280
О Берни, см. работы: