Говорят, что господин Ремигий совершил почти аналогичное этому чудо также с елеем. Когда один больной из непростой семьи, но ещё не крещёный, попросил у святого Ремигия его навестить, и, признавшись, что уже чувствует себя при последнем издыхании, умолял его окрестить, блаженный епископ потребовал у местного пресвитера елей и миро; узнав, что в сосудах нет ни того, ни другого, он поставил эти почти пустые сосуды на алтарь и распростёрся в молитве. Поднявшись после молитвы, он обнаружил сосуды полными; помазав таким образом больного данным ему свыше елеем, он по церковному обычаю крестил его и, помазав также дарованным с неба миро, вернул ему здоровье, подарив душе спасение, а телу – здравие.
Враг рода человеческого не переставал являть низость своей злобы и, заставив внезапно взвиться языки пламени, поджёг город Реймс; пожар уже уничтожил ужасным разорением почти третью [его] часть, и победоносное пламя лизало то, что осталось. Блаженный епископ, получив весть об этом деле, обратился к молитве – своей обычной защите – и в базилике блаженного мученика Никасия, где он в то время имел обыкновение находиться, распростёршись, молил Христа о помощи. Когда он встал после молитвы и поднял глаза к небу, то со стоном воскликнул: «Боже, Боже мой, помоги моей молитве!». Таким образом бегом спустившись по ступеням, выложенным камнями, перед самой церковью, он бросился в город. А на тех камнях ступеней, словно на мягкой глине, отпечатались его следы, которые и сегодня ещё видны в память Божьего чуда. Прибежав со всей поспешностью, он противопоставил себя пламеня и как только сделал протянутой в направлении огня правой рукой знак креста с призванием имени Христова, весь этот огонь, сломленный и утративший силу в самом себе, начал отступать и как бы бежать перед мужем Божьим. Блаженный Ремигий, преследуя его, становился с символом святости между огнём и тем, что ещё, казалось, было не затронуто им, и, опираясь на поддержку силы Божьей, изгнал всё это бушующее пламя, бежавшее перед ним, через открытые ворота, и закрыл эти ворота, запретив их кому бы то ни было открывать под угрозой кары для того, кто посмеет [нарушить] этот запрет. Через несколько лет один горожанин, по имени Ферцинкт, находясь возле этих ворот, продырявил ограду, которой эти ворота были загорожены, чтобы убрать оттуда остатки своего дома, но вскоре, как говорят, такая кара постигла его за эту дерзость, что в том доме из-за внезапно случившего несчастья не осталось ни скотины, ни человека.
Некая девица, происходившая от славных предков из города Тулузы, с детства была одержима злым духом. Родители, любившие её нежной любовью, с великой набожностью повели её к гробнице святого апостола Петра. Ибо в тех краях славился тогда добродетелью достопочтенный Бенедикт, блиставший многими подвигами. И родители девицы, узнав о его славе, позаботились привести её к нему. Тот, предаваясь ради её исцеления многим постам и молитвам, когда не смог изгнать из неё яд ужасного змея, сумел исторгнуть из древнего врага, закляв его именем Божьим, только такой ответ: ничьи молитвы, кроме молитв блаженнейшего епископа Ремигия, не смогут изгнать его из этого тела. Тогда её родители, поддержанные, как говорят, речами как самого блаженного Бенедикта, так и короля готов Алариха[105], а также их письмами к блаженному Ремигию, прибыли к этому святому епископу со связанной дочерью, умоляя показать в очищении ребёнка его силу, о которой они уже узнали из признания разбойника. Блаженнейший Ремигий долго упирался, уверяя, что недостоин, и отказывался с обычным смирением, но, наконец, сдался на просьбы народа, умолявшего его совершить за неё молитву и посочувствовать слезам родителей. Итак, вооружившись заслугами святости, он властью Слова повелел беззаконному разбойнику уйти через то место, через которое вошёл, и освободить рабу Христову. И тот таким образом с ужасной рвотой и отвратительным зловонием вышел через рот, через которой вошёл. Но чуть погодя, как только епископ ушёл, она, изнурённая чрезмерным усилием, покачнулась и, лишившись жизненного тепла, испустила дух. И вот, толпа молящих вновь примчалась к целителю, возобновив просьбы. Но блаженный Ремигий, обвиняя себя, говорил, что скорее совершил преступление, чем дал спасительное средство; что он – виновен в убийстве, а не податель лекарства. Итак, вняв мольбам народа, он возвратился в базилику святого Иоанна, где лежало бездыханное тело, и со слезами распростёрся там на полу в молитве к святым, призвав то же самое делать и прочих. Пролив потоки слёз, он поднялся и воскресил умершую, которую ранее избавил от одержимости. И та, схватив руку епископа, тут же поднялась в полном здравии и благополучно вернулась домой.